Камень погибели - АНОНИМYС Страница 16

– На тот берег, Нестор? Что за берег, о чем ты говоришь? – американец, начавший уже вторую бутылку джина, изрядно захмелел. – Мы разве переезжаем реку?

Конечно, переезжаем, дорогой Эл, мы все переезжаем реку жизни, чтобы оказаться на другом, райском берегу, где нет никаких страданий, но лишь радости, джин с содовой и пышногрудые девушки (мне худенькие нравятся, Нестор!)… и худенькие там тоже есть – куда же без них. Однако подавляющее большинство тщится одолеть этот мост на протяжении тысячелетий и целых эонов – но так и не может его достигнуть. Эти люди, умерев, не отправляются в ад или в рай, но снова перерождаются тут, на земле.

– Ах, я знаю, это метемпсихо́з, теория перерождений, ее придумали древние греки, – сказала Габи и ударила американца по руке. – Не смейте хватать меня за талию!

Эл искренне удивился:

– Не хватать за талию? Зачем же тогда она нужна, эта талия, если за нее не хватать? Нет, я, конечно, джентльмен и готов схватить за что другое, вот только боюсь получить по морде.

И он получит, непременно получит, если не будет держать руки при себе. Так что там такого интересного говорил Нестор о перерождениях? Ах, фройляйн, это такая сложная и долгая материя, в двух словах не передать.

– Не верь ему, Габи… – пробормотал Эл, роняя голову на стол. – Он сейчас навешает тебе лапши и заманит в свое купе. Я его знаю, он старый развратник.

Во-первых, это свинство – так говорить, во-вторых, она свободная современная девушка и сама решает, в чье купе ей идти. И вообще…

Тут за окном раздались странные щелчки, и Габи, обладающая, как большинство женщин, необычайно чутким слухом, неожиданно перебила сама себя.

– Что это такое? Какой-то треск, вы слышите… Надеюсь, в поезде ничего не сломалось? Может быть, это рельсы так трещат?

Загорский прислушался, повернув к окну левое ухо: оно слышало лучшего правого с тех пор, как один неприятный человек разрядил рядом с ним свой пистолет. Учтивая улыбка сползла с лица Нестора Васильевича.

– Нет, Габи, это не рельсы. Это самая натуральная стрельба.

– Стрельба? – удивилась Габи. – Вы думаете, это салют? Нас приветствуют правительственные войска?

Нестор Васильевич покачал головой.

– Тоже нет. Обычно правительственные войска оснащены одним видом огнестрельного оружия – карабинами или винтовками. Я же слышу по меньшей мере три разных типа выстрелов. С бору по сосенке, как говорят у меня на родине. Возможно, это какие-то местные банды. Выстрелы слышны все ближе, значит, за нами гонятся. Надеюсь, скорости нам хватит, и мы оторвемся прежде, чем преследователи начнут прыгать в поезд.

– Боже мой, настоящее приключение, – Габи хлопнула в ладоши, глаза ее загорелись. Она толкнула Джонсона. – Эл, просыпайтесь, вы все пропустите…

– А? Что? Готов жениться прямо здесь… – пьяным голосом пробормотал американец и снова уронил голову на стол.

Нестор Васильевич поднялся, открыл вагонное окно и выглянул наружу. Лицо его сделалось серьезным.

– Черт побери, – сказал он, и повторил, как будто одного раза было мало. – Черт побери!

Спустя несколько секунд раздался грохот, и дверь в вагон-ресторан распахнулась настежь. На пороге стоял Ганцзалин, из-за спины его выглядывала хмурая физиономия брата Цзяньяна.

– Бай Лан! – громко проговорил Ганцзалин.

Бармен и официант посерели от ужаса и полезли под стойку. Габи посмотрела на Загорского.

– В чем дело? Что такое Бай Лан?

– Бай Лан по-китайски значит Белый Волк, – Загорский перешел на противоположную сторону вагона и выглянул в окно уже здесь. Судя по лицу, то, что он там увидел, порадовало его еще меньше. – Разорившийся помещик, глава повстанческой армии, которая действует сразу в нескольких провинциях, в том числе и в Аньхо́е, через который мы едем.

– Бай Лан борется с Юань Шикаем, – заявил Ганцзалин. – Он союзник Гоминьдана.

– Он борется со всем миром и никому не союзник, – уточнил Загорский. – Он убийца, маниак и садист.

– Почему же правительство его не остановит? – спросила Габи.

– Потому что не может, – Нестор Васильевич деловито оглядывал стены и потолок вагона, как будто собирался отбиваться от бандитов прямо здесь. – Юань Шикай послал против него двухсоттысячную армию. Но Бай Лан передвигается так быстро и бьется так отчаянно, что до сих пор одолеть его не представлялось возможным.

– Но почему он погнался за поездом? И что ему нужно от нас?

– За поездом он погнался, потому что тут есть почтовый вагон, в котором едут деньги. А от нас ему нужно то же, что нужно всем маниакам – наша жизнь.

Выстрелы за окнами стали слышнее, испуганные пассажиры, не понимая, что происходит, торопливо покидали вагон-ресторан. Тут в разговор вмешался Ганцзалин.

– Господин, – сказал он нетерпеливо, – времени нет. Мы можем замедлить ход поезда и незаметно выпрыгнуть на ходу.

Загорский секунду о чем-то думал, потом покачал головой.

– На ходу не выйдет… – сказал он. – Поезд полон иностранцев, среди них есть женщины. Они не смогут прыгать на ходу. Габи, – обратился он к фройляйн Шлоссер, – вы сможете прыгнуть с поезда на ходу?

– Вы с ума сошли, – сказала Габи с ужасом.

Загорский посмотрел на Ганцзалина. Вот видишь, говорил его взгляд, они не могут.

Стрельба за окнами усилилась. Эл пришел в себя, оторвал голову от стола и с недоумением озирался по сторонам. Ганцзалин повысил голос.

– Мы не будды и не бодхиса́ттвы, у нас не получится спасать всех встреченных на пути бездельников, – сказал он с яростью.

– Наверное, не получится, – согласился Загорский, – но попробовать все-таки стоит.

И он решительно пошел к выходу. За ним ринулись Ганцзалин и карлик.

– Что случилось? – язык во рту Джонсона ворочался с трудом.

– Нас атакуют, – коротко отвечала Габи.

– Команчи?

– Хуже – китайцы, – и фройляйн Шлоссер устремилась за Загорским.

Секунду Эл смотрел им вслед, потом закричал жалобно:

– Погодите… Не оставляйте меня одного. Желтопузые снимут с меня скальп, а на улице холодно, голова будет мерзнуть.

Не без труда он поднялся из-за стола и, пошатываясь, двинулся к выходу из вагона-ресторана. Пока он еще только с трудом обуздывал заплетающиеся ноги, Загорский, карлик и Ганцзалин уже добрались до своего купе.

– Сколько у нас пистолетов? – спросил Нестор Васильевич.

– Как обычно – четыре, – отвечал помощник.

– Патроны?

– Армию не перебьем, но на роту хватит.

Подоспевшая Габи осведомилась, неужели они собираются отстреливаться? Загорский, заряжая пистолеты, кратко отвечал, что другого выхода нет: если, конечно, она не хочет быть изнасилованной и убитой.