Темная сторона души - Елена Михалкова Страница 16

К утру Маша окончательно уверилась, что вчерашнее вечернеепроисшествие было совершенно незначительным: подумаешь, кто-то из деревенскихшутников захотел посмеяться над глупой городской теткой. А потому Веронике сМитей она решила ничего не рассказывать, чтобы, во-первых, лишний раз невыставлять себя трусихой, а во-вторых, не пугать и без того запуганнуюВеронику.

Но отмолчаться не получилось.

Когда утром Маша с Костей спустились к завтраку, тообнаружили Юлию Михайловну, восседающую не на своем обычном месте у окна, а застолом, напротив Машиного стула. На сей раз на ней были не заношенные майка иштаны, а цветастое кимоно с длинным шелковым поясом.

Дождавшись, пока все поздороваются и рассядутся за столом –поедать испеченную Вероникой с утра творожную запеканку, – Юлия Михайловнавыждала паузу и невинно сообщила:

– А наша гостья-то вчера отличилась! Мужика с собой избани привела…

Пять пар глаз уставились на Машу. Костя только открыл рот,как Маша невозмутимо спросила:

– Завидуете, Юлия Михайловна?

И пока Ледянина искала, что бы достойно ответить, Маша перехватилаинициативу и рассказала озадаченным Егоровым о том, что случилось накануне.

– Руки к стеклу прижимал? – недоверчивопереспросил Митя Егоров и переглянулся с женой.

– Угу, – кивнула Маша, мельком поглядев на Костю.Тот сидел нахмурившись и переводил взгляд с одного взрослого на другого.

– Хм, что-то новенькое, – покачал головойМитя. – Никогда такого не было.

– Алкашей в Игошине хватает, но все они тихие,безобидные, – вступила Вероника. – А около бани прятаться и потом втраве сидеть… я даже не знаю, на что это похоже…

Она еще раз посмотрела на мужа, и в глазах обоих Машаявственно прочитала недоверие. Очевидно, что неизвестного, поджидавшего ееночью в траве, они сочли плодом Машиного встревоженного воображения.

– Я теперь с тобой везде буду ходить! – громкозаявил Костя.

– Защитничек… – хмыкнула Юлия Михайловна. –Правда, все лучше нашего суслика.

Она выразительно поглядела на зятя. Маша внутренне сжалась,ожидая очередного скандала, но Митя, к ее удивлению, отреагировал довольноспокойно.

– Юлия Михайловна, вы можете называть меня какхотите, – пожал он плечами и встал, чтобы помочь Веронике собратьпосуду. – Вы уже старый, больной человек и не можете контролировать себя.А на больных обижаться….

Он не закончил фразу, повернулся лицом к раковине и принялсямыть посуду. Дети за столом замерли, и Маша поняла: они ждут продолжения, ждут,что же ответит старуха! Им, конечно, страшно, противно, но одновременноинтересно. Она встретилась глазами с Юлией Михайловной и прочитала в нихудовлетворение. Мать Вероники была довольна, она улыбалась. «БедныйМитя», – успела подумать Маша до того, как Юлия Ледянина заговорила.

– Уже лучше, – одобрительно заметила она,поигрывая концом своего шелкового пояса. Ткань извивалась между ее пальцев, кактропическая змейка. – Значит, ты придумал домашние заготовки и теперьбудешь их использовать. Неплохо, неплохо… – Она хрипло хохотнула, каквсегда, когда была чем-то довольна. – Только вот, суслик, у тебясоображалки не хватит на большее. Ну-ка скажи мне, – ее голос стал резким,речь ускорилась, – ведь именно ты вчера ходил за ней подглядывать,правда? – Она кивнула в сторону Маши. – Знаю, что ты. Из окна тебявидела, как ты крался через дорогу. Сказал-то ведь, что пошел калитку заднююприкрыть, а сам…

– Неправда! – выкрикнул Митя, обернувшись, и всеувидели, какое красное у него лицо. – Зачем же вы так нагло и гадковрете?!

– Митенька, Митенька, успокойся, – дрожащимголосом попросила Вероника. – Юля, ну как тебе не стыдно…

– Мне?! – изумилась старуха. – Не мне, а емудолжно быть стыдно!

Ее указательный палец, обмотанный красно-зеленой тканью,вытянулся в сторону зятя.

Маша одним глотком влила в себя чай и собралась поскореевстать из-за стола, но тут раздался голос Ирины.

– Папа, это правда? – спросила она, глядя наотца. – То, что она говорит, – правда?

– Ирина, да ты что! – строго сказалаВероника. – У Юли шутки такие, разве не знаешь?

– Нет, папа, ты сам скажи! – настаивала Ирина,поджимая тонкие губки.

– Фу-ты, пропасть! – Митя в сердцах так приложил тарелкуоб стол, что по ее краю пошла трещина. – Неужели у тебя, Ирка, совестихватает такие вопросы мне задавать? Да ты за кого меня принимаешь?!

– А ты не кричи на меня! – выкрикнула Ирина,вскочила с места и выбежала из комнаты.

Митя секунду смотрел вслед дочери, а затем ушел в дом,крепко прикрыв за собой дверь. Вероника вздохнула и села на место, сжимая вруках надтреснутую тарелку.

Снаружи раздался стук в калитку.

– Эй, хозяева! – послышался мужской голос. –Дома кто есть?

– Есть! – откликнулась Маша. – Одну минуту!

Она быстро вымыла посуду за собой и Костей и сочувственнопосмотрела на Веронику. Та так и сидела, проводя пальцем по маленькой трещинкена тарелке. Маша хотела что-то сказать, но поняла, что любые слова сейчасбесполезны, и вышла из кухни. Новый знакомый уже ждал, и задерживать его ей нехотелось.