Мое первое убийство - Леена Лехтолайнен Страница 16

Предложение шефа меня вполне устраивало. Я больше не пылала страстью к учебе, но, с другой стороны, бросать ее было бы глупо, поскольку мне осталось лишь защитить дипломную работу и сдать пару экзаменов, но желание учиться начисто отсутствовало. К тому же на мне висел большой кредит за обучение.

На заднем сиденье обсуждали последние новости борьбы с наркоторговцами. Если бы нетерпеливые полицейские смогли выждать еще неделю, им в сети попались бы главари преступного клана столицы. А так они задержали лишь мелких торговцев гашишем, которые ничего толком не знали об основных организаторах финской наркомафии.

Я улыбнулась, слушая возмущенные слова ребят. Никогда не хотела работать в отделе по борьбе с оборотом наркотиков. Работа в этой области становилась опаснее день ото дня. В последнее время взаимодействие между отделом тяжких преступлений и отделом по борьбе с оборотом наркотиков стало еще теснее, поскольку убийства часто происходили в результате выяснения отношений внутри клана. И работы у них стало гораздо больше, чем раньше, когда все сводилось к задержанию случайных наркокурьеров или уличных торговцев гашишем.

Вдали заблестело море. Кошка бросилась через дорогу за птичкой и скрылась в зарослях придорожной пижмы. Я полностью опустила окно машины.

Коттедж Пелтоненов смотрелся как на картинке из книги сказок. Дежуривший на лужайке полицейский сидел на солнце и читал газету. Снятая форменная рубашка лежала рядом. Он вздрогнул, увидев нашу машину. И явно расстроился, когда я ему объявила, что здесь дежурить больше не надо.

— Ты был на месте, когда Пелтонены вернулись?

— Ага. А до них сюда приходил один парень из хора. Он сказал, что ты разрешила ему прийти и забрать своего кота. Он-то им все и рассказал. С матерью случилась жуткая истерика, она голосила до тех пор, пока муж не влил в нее что-то успокоительное. Потом они быстро уехали и забрали с собой этого парня с котом. Да, знаешь, тут на мостках обнаружили еще пятно крови. Полицейские из технического отдела взяли пробу для анализа в лабораторию. Это, наверное, кровь убитого. Или капнуло с топора, не знаю.

— Да, хорошо. — Я отвернулась. Меня затошнило — перед глазами возник топор, с которого капает кровь, и Юкка с пробитым окровавленным черепом.

Я направилась к сауне на берегу, в надежде узнать что-то новое, увидев место, где лежало орудие убийства. Пришвартованная десятиметровая яхта качалась на волнах. Да, эта семья явно не нуждалась в деньгах. Коттедж в Вуосаари, квартира в Вестенде. По-моему, кто-то еще упоминал про лыжный домик где-то в Лапландии. Яна рассказывала, что пару раз они ездили куда-то в те края кататься на лыжах. Я вспомнила, как много лет назад после очередной ссоры с Юккой она делилась со мной:

— Знаешь, этот парень просто родился с золотой ложкой во рту. Он привык получать все, что захочет. Я так не могу. Если он желает переспать с другой бабой, то он это делает, и его совсем не волнует, что я при этом чувствую. Если он хочет поехать со мной на выходные в Стокгольм, то его папа раскошеливается без вопросов. Он обаятельный, красивый, очаровательный — ну просто самый лучший, — но только тогда, когда сам этого хочет. Иногда мне бывает страшно… как будто у него внутри что-то жесткое и холодное, то, что он пытается скрыть, но оно периодически проглядывает… через всю эту золотую оболочку…

У меня перед глазами возникла Яна. Яна с прищуренными глазами цвета моря, загоревшая на палубе яхты. Сидя с ногами в кресле у меня в общежитии, она пила пиво и говорила о Юкке: «Я не могу понять его логики. Он мне говорит, что не является моей собственностью. Конечно, нет, разумеется. Но при этом сам хочет владеть мной полностью. И просто наслаждается своей властью надо мной. Знаешь, он желает управлять людьми, полностью их контролировать. И для этого делает все — флиртует, занимается любовью, дает деньги… Он относится к той породе людей, которые кажутся просто потрясающими, пока не познакомишься с ними поближе».

Вскоре после этого разговора Юкка пришел к ней мириться. Уж это он умел — в ход шли уговоры, цветы, шампанское. Тогда Яна быстро растаяла.

На сей раз ему повезло меньше. Он так кого-то разозлил, что в ход пошло последнее средство — самое радикальное.

За сауной цвел вереск, росли кустики черники. Сауна была построена без цоколя, под ней находилось пространство, где можно было хранить небольшие хозяйственные принадлежности. Я размышляла, как это Хилтунен догадался заглянуть под сауну и найти там топор, который, судя по фотографиям, был тщательно спрятан, а не просто валялся.

Значит, кто-то вышел из дома, взял с мостков топор и ударил Юкку по голове, а затем не поленился дойти до сауны и спрятать его там. Зачем? Зачем убийца вымыл топор, не проще ли было забросить его подальше в море? Если же Юкку ударил кто-то подплывший к берегу на лодке, то он наверняка забрал бы орудие убийства с собой и утопил его подальше от берега. То, что топор спрятали под сауной, говорило об одном — Юкку убил кто-то из коттеджа.

Может, убийца шел в сауну смыть с себя кровь? Но ведь от удара крови почти не было. Какое значение имеют отпечатки пальцев на топорище? Антти и Мирья убедительно объяснили их происхождение. А как брался за топор убийца? На гладкой поверхности топорища не осталось ни малейшей ниточки или волокна от перчаток. Если бы я их нашла, это стало бы доказательством того, что действия были тщательно спланированы. Я залезла под сауну, пошарила там рукой в поисках перчаток и тут же порезалась об осколок стекла. На земле под домом было полно осколков. Выругалась и вылезла на белый свет.

На берегу шумели чайки, где-то высоко в небе, широко раскинув крылья, парила одинокая птица. Останется ли этот дом по-прежнему идиллией для семьи Пелтонен, или это место навсегда будет омрачено тенью произошедшей здесь трагедии? И темными осенними ночами Юкка станет привидением подниматься с прибрежных камней и бродить вокруг дома…

Я подумала о своих родителях. Если бы кого-нибудь из их детей убили на пороге любимой дачи, я уверена, больше они бы туда и ногой не ступили. Мама позвонила мне вчера вечером и озабоченно спросила, как у меня дела. Она до сих пор не могла смириться с тем, что я работаю в отделе, где расследуют убийства. Родители были очень разочарованы, когда я поступила в школу полиции. Они считали, что я могла бы выбрать занятие более подходящее для женщины, например, изучение иностранных языков. Несмотря на то что в семье я всегда была за мальчика (нас, троих дочерей, родители всегда считали самым большим разочарованием своей жизни), они мечтали, что я выберу более женскую профессию. Родители обрадовались, когда я поступила на юридический факультет, хотя и не пошла по их стопам: отец преподавал химию и математику, а мама — английский язык. Одна сестра изучала шведский и немецкий и была замужем за химиком, вторая специализировалась на английском и дружила с математиком. У меня не было мужчины, и я работала в полиции. Мама же всегда считала, что лучше иметь хоть плохонького мужичка, чем никакого.

Я еще раз заглянула в комнату Юкки. Все вещи лежали на своих местах, только на столе появилась его фотография — Юкка на палубе семейной яхты. И рядом — наполовину сгоревшая свеча. Кто поставил все это сюда? На столе тикали часы. Я взяла их в руки, чтобы лучше рассмотреть. Золотые чуть изогнутые часовая и минутная стрелки, серебряная секундная стрелка. Бронзовая стрелка будильника указывала на половину четвертого. «Странное время для пробуждения, — подумала я. — Кому понадобилось вставать так рано? Если только… Если только Юкка не собирался тайно встретиться с кем-нибудь из своей компании. Или тот, другой, собирался встретиться с Юккой, чтобы убить его».