Золотой конь Митридата - Ольга Баскова Страница 15

— Ваш муж как пушинка. Гроб будто пустой грузили. Земля ему пухом.

Старика оттеснила Милена.

— Вот и третий этап прошли, — шепнула она Ларисе, снова зазывая всех в автобус, и перекрестилась. — Да будет земля ему пухом.

Красовская снова оказалась рядом с Геннадием, и он продолжил разговор:

— Ты говорила, что осталась без средств к существованию. Хочешь, я приобрету у тебя кое-что из коллекции?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Кое-какие вещи я бы оставила себе как память о муже. Они были дороги ему — значит, будут дороги и мне.

— Понимаю. — Мужчина наклонил голову. — Я мог бы приобрести у тебя самые дешевые вещи и дать тебе за них тысяч шестьдесят. Поверь, это очень хорошая сумма. Средняя зарплата учителя — двадцать тысяч. Будешь экономной — хватит месяца на три. А потом устроишься на работу. Впрочем, может, дам больше. Тебе еще отдавать долг.

— Не знаю, — повторила Лариса. — Мне нужно подумать и прицениться.

Он взял ее за руку и заглянул в глаза. От его взгляда ей стало не по себе. Он смотрел на нее не как друг, а как влюбленный мужчина. Когда-то она слышала от Стаса, что Геннадий влюбился в нее с первого взгляда, найдя какое-то сходство с блоковской «Незнакомкой», но лишь смеялась над этим. Теперь женщина подумала, что в словах мужа была доля истины.

— Что ты на меня так смотришь? — поинтересовалась она, отводя глаза.

— Лариса, ни один человек на земле не даст тебе больше моего, — проникновенно начал Геннадий. — Знаешь почему? Потому что им безразлична твоя судьба, а мне нет. Стас был моим другом, дорогим для меня человеком. И ты тоже дорога мне.

Она покраснела.

— Хорошо, будь по-твоему.

Мужчина расцвел:

— Когда хочешь оформить сделку?

Лариса слегка пожала плечами:

— Наверное, завтра. Сегодня я уже ни на что не способна. Да и грех в такой день думать о делах.

— Вот и умница. — Геннадий стал смотреть в окно. — В каком кафе пройдут поминки? Я вижу, мы следуем к «Красному маку».

— Там и пройдут, — подтвердила женщина.

— Неплохой выбор, если в нашем городе вообще есть выбор таких заведений. — Он хотел улыбнуться, но лишь виновато закашлялся. — Готовься, нам скоро выходить.

На поминках, в большом просторном зале кафе, пили, ели и говорили о Стасе. Лариса видела, как во время поминальной речи на глазах коллег мужа проступали слезы, и понимала, что слова уважения и любви — это не дань традиции. Ее Стаса любили и уважали — это однозначно. Она тоже попыталась сказать, но спазмы сдавили горло, женщина лишь произнесла:

— Мой муж был самым лучшим, — задохнулась и села на стул. Милена тут же подключилась, добавив, что такого брата и сына, как Стас, надо было поискать. Геннадий, севший рядом с Ларисой, снова накрыл ее руку своей горячей ладонью.

— Может быть, выйдем на воздух?

Она обвела глазами зал, задержавшись на безвкусных занавесках с ромашками, застиранных до прозрачности, видимо, оставшихся с прежних советских времен:

— Неудобно.

Мужчина кивнул:

— Как хочешь.

— Спасибо, — еле слышно произнесла Лариса и откинулась на спинку стула. Она молила лишь об одном — чтобы все поскорее кончилось. Возвращаться домой в пустую квартиру не было никакого желания, но еще больше ранили траурные речи о муже — человеке, который еще неделю назад был жив, веселился, строил планы и любил свою жену. На ее счастье, через полчаса гости стали расходиться. Милена, с побледневшим лицом и с потеками краски под глазами, подошла к родственнице:

— Мы решили проводить тебя до дома.

— Ты молодец. — Геннадий взял ее за локоть. — Отлично держалась. Если бы не ты, даже не представляю, как бы все прошло.

— Милечка всегда на высоте, — вставил неизвестно откуда взявшийся Вадим, все мероприятие тихо просидевший возле жены.

— Позвольте, Ларису провожу я? — попросил Геннадий. — А вы поезжайте домой. Ты заслужила отдых, Миля.

— Ты всегда понимал и чувствовал меня, Гена. — Ее щеки вспыхнули, и Лариса вспомнила слова Стаса: когда-то Милена была влюблена в Геннадия, но он не отвечал взаимностью. Пришлось довольствоваться скромным инженером Вадимом, который, впрочем, бегал за ней с завидным постоянством и даже через десяток лет был по-прежнему рабски предан жене.

— Что думаешь делать завтра? — спросила ее Лариса.

— Утром смотаюсь на кладбище, — ответила Милена. — Где-то слышала, что покойников, переночевавших первую ночь, принято навещать. Поедешь со мной?

— Поеду, но с тобой или без тебя — не знаю, — отозвалась Лариса. — За эти дни я очень устала. Давай созвонимся.

— Хорошо. — Милена обняла ее и поцеловала в щеку. — Ты тоже молодец. У меня всегда были стальные нервы, а ты у нас натура утонченная, интеллигентная. Я не ожидала, что ты так героически продержишься. — Она улыбнулась Геннадию и дотронулась до его плеча: — Гена, если мне понадобится твоя помощь, могу я на тебя рассчитывать?

— Ты еще спрашиваешь, — откликнулся Геннадий.

Женщина поправила растрепавшиеся волосы:

— Спасибо. Возможно, и обращусь. До свидания, ребята.

Она зашагала к автобусной остановке. Лариса и Геннадий отправились ловить такси. Им это быстро удалось, и минут через десять они уже стояли у подъезда. Красовская чувствовала: Геннадий не прочь зайти в гости, но не напрашивается из деликатности, однако не пригласила его. Ей хотелось принять душ и, вытянувшись на диване, остаться наедине с воспоминаниями. Мужчина словно понял ее настроение и грустно улыбнулся:

— Ну, пока?

— Да, спасибо тебе. — Она повернулась, чтобы уйти, но Геннадий окликнул ее:

— Во сколько заехать за тобой завтра? Мы ведь собирались на дачу. Или ты передумала?

Она покачала головой, и Быстров залюбовался медным отблеском в ее волосах.

— Нет, не передумала. Сам понимаешь, мне ничего не остается делать, кроме как продать антиквариат. Давай поедем утром. Сделаем все свои дела и заскочим на кладбище.

— Хорошо, часов в десять тебя устроит?

— Вполне.

— Тогда до свидания. — Он сделал движение, словно собираясь поцеловать ее руку, но передумал.

Кивнув, Лариса быстро пошла к подъезду. Геннадий смотрел ей вслед.

* * *

Квартира в который раз встретила ее тишиной, и Лариса подумала, что никогда к ней не привыкнет. Скинув туфли, женщина прошла в ванную, приняла душ и, накинув халат, опустилась на диван. Черные глаза Стаса с фотографии в траурной рамке глядели пристально и печально.

— Вот и все, Стасик, — вздохнула Лариса. — Вот и все, любимый. Господи, ну почему ты так со мной поступил? Зачем ты меня оставил?