Последняя любовь Самурая - Татьяна Полякова Страница 15

Получив долгожданный диплом, я начала искать работу, и тутвыяснилось, что наши с Вадимом взгляды на дальнейшую жизнь существеннорасходятся.

– Зачем тебе работа? – с удивлением спросил он.

– В каком смысле? – растерялась я.

Он нахмурился.

– Я согласен, что высшее образование необходимо, ты егополучила, но теперь… Ты ведь не собираешься идти работать в школу?

Как раз туда я и собиралась, о чем и сообщила ему, уже зная,что мои намерения вызовут резкий протест.

– Я даже слышать об этом не хочу, – ответилон. – Ты будешь целыми днями торчать в школе за жалкие гроши.

Я выразила сожаление, что в нашей стране труд педагогаоплачивается столь скудно, чем вызвала настоящий гнев мужа. Часа два мыувлеченно скандалили, после чего, желая прекратить все это, я сказала:

– Хорошо, я подыщу себе другую работу. Уверена,что-нибудь найдется.

– Тебе надо думать об ином. Скоро год, как мы вместе, ия хочу ребенка.

В груди у меня неприятно екнуло. Где-то когда-то прочитав,что рожать от нелюбимых мужчин грешно, я свято в это поверила и теперь ощутилалегкую панику.

– Как этому может помешать работа? – буркнула я.Вадим посуровел еще больше.

– У тебя и так много дел.

Этот аргумент меня удивил, потому что ничем полезным, пособственному убеждению, я не занималась.

– Что ты имеешь в виду?

Объяснить внятно он не сумел и закончил разговор банально:

– Твое дело мужа ждать с работы. И детей рожать.

«Кухня, дети, церковь», – мысленно повторила яизвестную формулу и попыталась решить, нравится ли мне это. Мне это совсем ненравилось. И дело даже не в формуле, дело в самом Вадиме. «Пришло время с нимразвестись, – напомнила я себе. – Вот и предлог: он не позволяет мнеделать то, что я считаю совершенно необходимым». И с того дня мягко, нонастойчиво я давала понять, что менять свои намерения не собираюсь. В запасе уменя был веский аргумент: я выходила замуж за простого парня, а не за денежныймешок, у которого свои взгляды на жизнь, весьма далекие от моих. Не стоило емумне врать… в этом месте я начинала чувствовать неловкость, потому чточестностью похвастать и сама не могла.

Как ни странно, этот довод подействовал, Вадим сдался и сампомог мне с работой. Я устроилась менеджером в небольшую, но довольно серьезнуюфирму. Через месяц стало ясно: Вадим опять смухлевал, фирма принадлежала ему, ав моей должности не было никакой необходимости. Мало того, сослуживцы, которыеэто все знали гораздо лучше меня, восприняли мое появление весьма своеобразно:решили, что я здесь для того, чтобы шпионить за ними. Генеральный директор привиде меня натужно улыбался, остальные замолкали на середине фразы. В общем, нина работе, ни дома счастьем и не пахло. Я пыталась понять, что мешает мне уйтиот Вадима, ничего ему не объясняя и не подыскивая предлога, и не могла. Скореевсего, это был стыд, стыд за собственную глупость, за то, что я воспринялажизнь как игру, а когда игра завела меня слишком далеко, не прекратила все этои продолжала искать себе оправдания, прекрасно сознавая, что меня затягивает вэту муть, точно в трясину. И чем дальше, тем страшнее.

Мне не с кем было обсудить все это. Девчонки категорическиотказывались меня понимать, хмуро отвечая «ты просто с жиру бесишься», о том,чтобы рассказать все тетке, не могло быть и речи, она была уверена, что раз явышла замуж за хорошего парня, непьющего, работящего, то просто обязана бытьсчастлива. Заикнись я о своей нелюбви, сразу нарвусь на обвинение, что явылитая мамаша, той тоже нужна была любовь, а теперь на руках у нее куча детей,которых, между прочим, кормить надо, и муж-алкоголик. К тетке в последнее времямы ездили нечасто. Ее это вполне устраивало: благополучно выдав меня замуж, онавновь нашла себе старца и трепетно за ним ухаживала, тратя на него и пенсию, исвои скудные сбережения.

Дошло до того, что я однажды разговорилась с совершеннонезнакомой женщиной. Мы дожидались своей очереди к стоматологу, она что-тосказала, я ответила и сама не заметила, как выложила ей все, что меня мучило,всерьез надеясь, что она вдруг укажет мне правильный путь.

– Любовь – это хорошо, когда деньги есть, –вздохнула она, внимательно меня выслушав. – Ты еще совсем ребенок, многогоне понимаешь. С мужем разводиться не спеши. Одной-то не сладко. Да и где она,эта любовь? Вот встретишь ее, тогда и мужа бросишь.

Я разозлилась, но смолчала. Поделом мне, нечего к людям вочереди приставать. Я знала – все, что она говорит, неправильно, но в душувновь закралось сомнение: что, если любви действительно не существует? Япродолжала жить в каком-то оцепенении, а по ночам мне снилось: я блуждаю втумане, ноги вязнут в болоте, я бреду, не зная, куда хочу попасть, ивозвращаюсь к исходной точке. Дни были продолжением моих снов.

В начале октября муж позвонил мне на работу:

– Я заеду часа в два, нужно заскочить в одно место.

Надо так надо. Я вообще редко задавала ему вопросы в такихслучаях, обошлась и сейчас. В офис он заходить не стал, ждал меня в машине.

Через полчаса мы остановились возле неприметного здания вцентре, весь фасад которого был увешан табличками с названием фирм.

– Тебе надо будет подписать кое-какие бумаги, – находу объяснил муж.

– Бумаги? – удивилась я.

– Да. Я кое-что продаю из нашей недвижимости,необходимо твое согласие. Это пустая формальность.

В кабинете нас ждали трое: тучная женщина с очень серьезнымлицом и двое мужчин. С женщиной мы обменялись короткими репликами. Вадимпредставил первого мужчину, второй поднялся навстречу и представился сам:

– Истомин Валерий Павлович. – Я назвалась, онпоклонился и сказал: – Очень приятно.

Имя было мне знакомо. Кажется, он адвокат. В компании моегомужа, вспоминая о нем, неизменно добавляли: «Ловок, сукин сын». Оттого яразглядывала его с любопытством. Лет тридцати пяти, о таких принято говорить«интересный мужчина». Невысокий, но хорошо сложен, элегантный костюм, лицо,внушающее доверие. Каждое его слово, даже самое обычное, звучит значительно.Светлые глаза смотрят серьезно, приятная улыбка. Рядом с таким человекомженщина должна чувствовать себя как за каменной стеной. Мне он понравился.

– У нас мало времени, – сказал мой муж.

Женщина согласно кивнула.