Третья жертва - Лиза Гарднер Страница 15

Потом до него стали докатываться слухи.

Ее мать погибла четырнадцать лет назад. Жестокое, так и оставшееся нераскрытым убийство. Она ведь, знаете ли, пила. Пользовалась дочкой как боксерской грушей. Совсем стыд потеряла, шипели старые склочницы, и глазки их блестели, когда они представляли, как трогают твердую, молодую плоть. Все знали, что Молли Коннер добром не кончит.

Говорят, залпом из дробовика ей снесло всю ее дурную голову. Выше шеи ничего и не осталось. Только безголовое туловище, ноги в дешевых туфельках на четырехдюймовых каблуках да бутылка «Джима Бима» в руке. Как говорится, ушла в могилу с выпивкой. Хе-хе-хе.

Юная Рейни вернулась из школы и обнаружила кровавое месиво. По крайней мере, так она сказала копам. Вошла, увидела труп, вышла – а тут уже и полицейская машина подкатывает. Тогдашний заместитель шерифа – ну, вы его знаете, Шеп, нынешний шериф, – он первым и приехал. Говорят, мамочкины мозги у дочки с головы капали и на плечах лежали. Шеп наручники на нее надел да в участок и доставил.

Обвинения потом сняли. Эксперты утверждали, что мозги ей на голову с потолка свалились, когда она вошла, а если бы сама курок спустила, то они разлетелись бы по горизонтали. В общем, что-то в этом роде.

И вот что я вам скажу: по тому делу так никого и не осудили. Девочка вся в крови и прочем, а получается, что этого мало. Адвокаты. В том-то и проблема. Адвокаты.

А для Рейни, конечно, все хорошо закончилось. На нее и посмотреть приятно, не то что на мамашу. Да и коп она неплохой.

Здесь он с ними согласился. А потом сел за компьютер, пощелкал по клавиатуре и узнал о Рейни Коннер кое-что еще. Получила степень бакалавра психологии в Портлендском университете. Вернувшись в Бейкерсвиль, стала первой женщиной-полицейским в офисе шерифа. Экзамены в полицейской академии сдала с первого раза. Форму поддерживает, бегая по утрам. Три-четыре мили в неделю. Любимое чтиво – последний выпуск бюллетеня «Правоохранитель» Федерального бюро расследований. Преданная делу, основательная, внимательная и, по словам местных пьянчужек, весьма проворная для девушки.

Узнал он кое-что и о ее тщательно оберегаемой личной жизни. Да, она встречалась с мужчинами (по этому вопросу единого мнения в городе не сложилось), но только не с местными. Гуляла нечасто и долгих отношений ни с одним из любовников не поддерживала. На работу за ней никто не заезжал и домой никто не отвозил. Встречи проходили в ею же выбранном ресторане, потом парочка отбывала, предположительно к нему домой, откуда она уходила задолго до рассвета.

Похоже, секс был для нее удовлетворением потребности, и ничем больше. Его это восхищало.

Была у нее и еще одна любопытная привычка. Каждый вечер, приходя домой, она открывала бутылку светлого «Будвайзера». И каждый вечер, прежде чем отправиться спать, выливала содержимое на землю. В память о матери-пьянице, решил он. Вспоминала ли она в эти минуты покойную Молли Коннер? Вспоминала ли безголовый труп с бутылкой виски в руке и брызги серого вещества на потолке?

В частности, и поэтому он купил бинокль. Дело в том, что иногда, когда она сидела с пивом на веранде, губы ее шевелились, и это вызывало у него необъяснимый интерес, идущий дальше практических целей и задач разведки. Ему отчаянно, до безумия хотелось знать, что она говорит.

За тебя, мама?

Да пошла бы ты?

Он был очарован ею. Она стала его героиней. К тому же она добавляла кое-что особенное в планируемое им предприятие. Рейни Коннер – полицейская, и ей суждено найти его, решил он. Только она, она одна, способна признать его гений и мастерство. Наконец-то, спустя десять лет, он обрел достойного противника.

Вначале он не строил в отношении Бейкерсвиля каких-то особенных планов. Но потом они изменились. Он отложил бинокль. Еще раз посмотрел на пистолет и позволил себе небольшую роскошь – вспомнить прошедший день и еще раз пережить приятные моменты.

Пора уходить. Путь до отеля неблизкий, и в городе у него оставалось еще немало дел.