Смертельный треугольник - Фридрих Незнанский Страница 15

Гордеев выписал еще одно имя: Куваев. С Фицпатриком все понятно. Именно за роль в его фильме Монахова получила «Оскара». А вот Куваев — это что за тип? Какой-то российский модельер, имя которого Гордееву было неизвестно… Секундочку! Ведь Яна говорила что-то о модельере, у которого одевалась ее сестра.

Гордеев позвонил Маевской, но ее телефон не отвечал. Тогда он позвонил в съемочную группу режиссера Сергеева, и оказалось, что у Маевской сейчас съемки, освободится она через пару часов.

Гордеев вернулся к изучению прессы. Он отыскал более ранние интервью, когда международная карьера Монаховой только начиналась, и что российские, что западные киношники обращали внимание исключительно на бюст Монаховой.

«…— Людмила, как тяжело вам далась карьера в Москве?

— Знаете, в чем отличие провинциального жителя от столичного? В глубинке люди твердо убеждены, что настоящая жизнь только в Москве, а москвичи даже и не замечают, что живут в гуще событий. Я всегда хотела быть артисткой, с детства много пела. Но знаете, почему вся провинция не живет в Москве? Именно из страха старую жизнь разрушить, а новую не построить. И правильно. Я вот вам расскажу, как жила в столице, когда поступила в театральное училище. Общежития мне почему-то не давали, и я снимала комнату. Но меня постоянно выселяли по разным причинам. Например, одна тетка меня выгнала со словами: «Нормальные люди каждый день не моются». Я же всю жизнь худею, поэтому по утрам перед занятиями бегала. Хозяйка запретила включать колонку и греть воду.

Но меня так просто не возьмешь: я стала обливаться ледяной водой. Она этого не смогла вынести и выгнала меня. Потом я жила у милейшей старушки, которая курила папиросы и говорила мне, подмигивая: «Милка, если что, ты уж меня спаси». Это означало, что, когда у бабушки начинался запой, я должна была каждое утро перед лекциями бегать ей за бутылкой водки. А потом я поселилась в мезонине у одной сумасшедшей. Там было полно крыс! А потом…

А потом, когда Монахова заканчивала четвертый курс, в училище приехал знаменитый англичанин Джон Фицпатрик, который снимал документальный фильм про Москву. Ему нужны были молодые актрисы для массовки. И он сразу же обратил внимание на девушку с роскошным бюстом и низким голосом. Грудь Монаховой — это отдельная тема. Когда мы встретились впервые в кафе, то Монахова была одета с соблюдением всех правил конспирации: в черном свитере, укутанная по самый подбородок в шаль. «У нас люди сами знаете какие — бестактные очень часто», — вздохнула она.

— Вы-то когда поняли, каким богатством одарила вас природа?

— Вот вы восторгаетесь, а ведь все было очень непросто. До десятого класса у меня все было, как у всех, и ничего особенно не выделялось. А потом произошел невероятный гормональный взрыв. И вместе с ним я приобрела кучу комплексов, от которых только недавно избавилась. Люди-то у нас какие? Что думают, то и говорят. Я такого наслушалась! Не то что гордиться — жить не хочется. Один процент восторга, а остальное — сплошное хамство. И я нашла выход, стала это обыгрывать на сцене в комедийных ролях. Кстати, в разных странах реагируют по-разному. В Испании спокойно, там каждая вторая такая. Во Франции, не говоря уже о Египте, чуть ли слюни не пускают. А в России приходится до сих пор маскироваться.

— Вам какие мужчины нравятся?

— Обязательно, чтобы был сильнее меня.

— А это большая редкость?

— Еще бы! Но я такого человека сразу вижу — по глазам. И когда встречаю его, мне сразу хочется расслабиться, как говорится, лапы кверху и ни о чем не думать. Открою секрет: я не люблю женщин. У меня и подруг особых никогда не было. Я просто знаю по себе, насколько женщина хитрое и коварное существо…»

Гордеев сделал очередные пометки: Испания, Франция, Египет. Вот первые страны, где побывала Мила Монахова. Что еще нужного можно почерпнуть из глянцевой прессы? Он нашел еще одну западную статью.

«…— Первое, что я сделала, начав зарабатывать приличные деньги, — стала покупать искусство, — признается Монахова.

В ее коллекции есть вещи Джаспера Джонса, Ричарда Дибенкома, Агнес Мартин и Элсворта Келли.

— Все находится в Лос-Анджелесе, но и здесь, в моей лондонской квартире, есть одна работа Хельмута Ньютона, которую я очень люблю. Называется «Two Playmaes», 1986 года. Просто потрясающая. На ней изображены две обнаженные девушки. Одна сидит, а другая ее причесывает. Лица второй девушки не видно, в кадре только тело, красивая большая грудь, невероятно красивая фигура. А сидящая смотрит на вас очень пристально, неотступно. Фантастика! Но вот видите, целый год я посвятила театру (Мила Монахова играла в спектаклях английского режиссера Джона Фицпатрика), причем совершенно бесплатно, так что пока никаких новых приобретений. Надо подождать какого-нибудь крутого голливудского блокбастера, «…часть 3», тогда и прикуплю что-нибудь новенькое».

Гордеев призадумался. Ее отец был коллекционером картин, причем не пустячных, но Мила Монахова ни слова об этом не упомянула. Зато бросается именами каких-то художников, словно это мировые знаменитости, а между тем ему, Гордееву, например, их имена ничего не говорят. Хотя… хотя Ньютон вроде бы все-таки что-то знакомое. Наверно, какая-то современная мазня, во всяком случае, не чета русскому авангарду начала двадцатого века.

Тем не менее, для очистки совести, Гордеев подключился к Интернету и отправил упомянутые фамилии в поисковую систему. И к своему удивлению, сносок получил множество. Джонс, Дибенком, Мартин Келли и в первую очередь Ньютон оказались знаменитыми… фотографами. Гордеев внимательно перечитал интервью и понял, что допустил ошибку: Монахова нигде и не говорила слова «художник» — она «собирала искусство», она коллекционировала портреты знаменитых фотографов, которым, надо думать, и сама неоднократно служила моделью. Ну что же, отсюда много не выжмешь…

Зазвонил телефон. Это была Яна. Гордеев поинтересовался именем модельера, у которого одевалась ее сестра. Яна, к сожалению, его не помнила, но обещала выяснить и перезвонила на удивление быстро:

— Арнольд Куваев.

В десятку, подумал Гордеев. Монахова говорила о Куваеве в превосходной степени и как о хорошем приятеле.

— А как же вы так быстро узнали?

— Я у нашего режиссера спросила. Он тоже у него одевается.

— Сергеев?

— Ну да!

Ага. Значит, этот Куваев в самом деле очень моден в артистической среде.

— Яна, вы можете устроить мне встречу с ним?

— Я так и подумала, что вы это скажете, и уже узнала телефон. Записывайте…

Гордеев тут же позвонил Куваеву, надеясь оперативно встретиться. Кинозвезды люди капризные и самолюбивые. Они любят постоянно обновлять гардероб. А раз так, то велики шансы, что с Куваевым Мила Монахова общалась регулярно, и ему есть что рассказать.

Однако не тут-то было. На звонок ответил секретарь Куваева, молодой человек неопределенного пола, но скорее все-таки мужского. Он сообщил, что маэстро находится в Сан-Себастьяне, на Неделе высокой моды, приуроченной к проходящему там кинофестивалю, и в Москве будет через неделю, не раньше.