Пари с морским дьяволом - Елена Михалкова Страница 15

– Мало ли что тебе не нравится, сопляк, – с неожиданной злостью крикнула Яна. – Защищайся!

И кинулась на него.

Стефан уклонился от удара, подставил ей подножку, и девушка грохнулась на палубу. Даже кошачья ловкость не помогла: Яна врезалась в фальшборт и вскрикнула от боли. Палка вылетела из ее руки.

Руденко изменился в лице.

– Ты не охренел, щенок?

– Владимир, прекратите! – попросила Маша.

Толку от ее просьбы было не больше, чем от кошачьего мяуканья. Владимир бросил жене, потиравшей ушибленное колено:

– Отползи в сторону.

И обернулся к Стефану.

– С бабами, значит, воевать ты герой! А как насчет мужиков?

Он неспешно наклонился и подобрал палку, которую выронила Яна. Стефан нерешительно поднял свою.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – вдруг вполголоса сказала Наташа, обращаясь к Маше. – Мне кажется, вы сильно волнуетесь.

От оглушительного треска Маша вздрогнула. Руденко нанес первый удар – мальчик отбил и отступил на шаг.

– Сильно волнуюсь? – она нервно усмехнулась. – Вашего друга сейчас размажут по палубе в мокрое пятно. Вас это не смущает?

– У нас ведь есть швабры.

Маша на несколько секунд даже забыла о драке. Она осмысливала ответ.

Кажется, девушка только что пошутила.

Или нет?

Из размышлений о специфике чувства юмора у людей с синдромом Аспергера ее вывел вскрик: Руденко изловчился и сумел дотянуться до мальчишки. Стефан схватился за плечо, лицо исказила боль.

Маша не выдержала:

– Антон, да сделайте же вы что-нибудь!

Ей никто не ответил, и, оглядевшись, она обнаружила, что матрос исчез.

– Он уже сделал, – заметила Наташа.

– И что же?!

– Убежал.

Когда у трапа возник Яков Семеныч, Маша нервно смеялась. Больше ей ничего не оставалось.

Боцман подоспел вовремя. То, что началось как забава, а затем переросло в драку, грозило закончиться бедой. Маша поняла это слишком поздно, когда от ее действий уже ничего не зависело. Она не успевала даже добежать до Руденко.

Но это и не потребовалось.

Старикан за пару секунд оценил обстановку, стремительно перекатился к дерущимся, мелко-мелко перебирая ногами, как японская танцовщица. Если бы Маша в эту минуту начисто не утратила чувство юмора, Яков Семенович показался бы ей даже комичным.

Оказавшись за спиной Руденко, боцман сделал всего два движения.

Рраз! – раскрытыми ладонями хлопнул сзади по ушам.

Два! – лягнул Владимира под коленку.

Руденко грохнулся на палубу, перекатился на бок. Да так и остался лежать, часто моргая.

У Стефана Зеленского от изумления отпала челюсть. Он перевел вопросительный взгляд на Наташу, словно сомневался, не почудилось ли ему.

– А ну-ка, товарищи курсанты, «машек» привести в порядок! – распорядился Яков Семеныч.

И видя, что его команда не двинулась с места, повысил голос:

– Швабры, говорю, привести в исходное состояние! Ать-два, ать-два!

Маша вышла из ступора и со всех ног бросилась исполнять.

– Списать обоих, да и дело с концом!

Команда собралась в рубке, оставив салаг под присмотром старпома и матроса.

Списать потребовал Нафаня. Он так и примчался наверх из камбуза, как был – в колпаке, с половником в одной руке и куском картофелины в другой.

– Обоих-то за что? – укоризненно спросил Темир.

– За нарушение дисциплины! – рявкнул Афанасий. – Совсем оборзели! Распоясались, сукины дети! И Антоху выгнать следом!

Козулин фыркнул:

– Антоху-то с чего?

– С чего?! – взвился кок. – С того, что не усмотрел!

– Все правильно он сделал, – заступился за отсутствующего матроса Яков Семеныч. – Как понял, что жареным запахло, за мной побежал.

– А должен был сам разобраться! – не отступал кок, воинственно размахивая половником.

– Толку-то! Досталось бы и ему. Ты видел этого Руденко вблизи? Кабан кабаном.

Афанасий вспомнил Руденко и притих.

Иван Козулин глянул в иллюминатор, где вдалеке показались очертания острова, и перевел взгляд на боцмана.

– Остальные-то чего сопли жевали? Перетрусили, слабаки?

– Сергей Бабкин был с Темиром, – Яков Семеныч указал на радиста, который утвердительно кивнул. – Бур с женой за штурвалом. Или ты хочешь, чтобы ему тетки отпор давали?

– А что, это тема! Напрыгнули бы втроем, завалили кабанчика!

– А мясо пустили на котлеты, – внезапно прорезался кок. – У нас есть нарушение дисциплины? Есть!

Темир Гиреев сокрушенно покачал головой:

– По договору – нет. Руденко твердит, что он не собирался мальчишку бить. Говорит, остановил бы палку возле головы. А что в живот ткнул – ну, увлекся.

– А Зеленский что?

– У Зеленского гордость в попе играет! – поморщился Боцман. – Да, говорит, далековато зашли, но ничего страшного.

– Гордость у него… – кок сделал вид, что сплюнул. – А был бы у нас труп?!

Наступила тишина. Молчавший до этого Муромцев хлопнул ладонью по столу:

– Хорош виноватых искать. Что делать будем? Предложения? Темир!

– Пожурить и отпустить, – развел руками радист.

– Выпороть, – мрачно пошутил Козулин.

– Списать! – настаивал кок.

Муромцев перевел на него тяжелый взгляд.

– Нафаня, вот скажи мне: если я их спишу, сколько человек у нас сойдет в порту?

– Два.

– Неправильно считаешь.

– Почему это?

– Потому. Думаешь, жены дальше поплывут?

– Про жен-то я забыл… – пробормотал Афанасий.

– А я помню. Значит, сойдет у нас не двое, а четверо. Минус четыре человека из восьми – это половина. Деньги я им верну, так?

Афанасий молчал.

– Конечно, верну. У них двухнедельный тур оплачен, а не однодневный. Получается, половина всей суммы – псу под хвост. А ты знаешь, как у нас обстоят дела с финансами.

Иван Козулин отвернулся и стал снова смотреть в окно.

– Знаешь, Нафаня?

– В общих чертах, – неохотно пробормотал кок.

– Ты в общих, а я в конкретных. Так вот сообщаю тебе со всей возможной конкретикой, Нафаня, что дела наши обстоят хреново. Не окупаем мы себя, дорогой. Сидим в минусе. Вон, Яков может тебе подтвердить и всю бухгалтерию предоставить.