Тщательная работа - Пьер Леметр Страница 15

Выйдя из метро, Камиль сразу его узнал. Высокий тип, из успешных тридцатилетних мужчин. Красивый голос, которым он слегка злоупотребляет. Чересчур обаятельный. Изворотливый. Умный.

Камиль немедленно замкнулся и ускорил шаг.

— Я прошу уделить мне всего две минуты… — начал тот, подходя к Камилю.

— С удовольствием уделил бы, если б они у меня были.

Камиль шел быстро, но быстрый для него темп был обычной скоростью для человека роста Бюиссона.

— Инспектор, нам лучше пообщаться. Иначе журналисты такого понапишут…

Камиль остановился:

— Вы безнадежно отстали от жизни, Бюиссон. «Инспектор» — так уже давным-давно не говорят. А что касается «такого понапишут», как мне это прикажете воспринимать? Как аргумент или угрозу?

— И не то и не другое, — улыбнулся Бюиссон.

Камиль остановился, а зря. Первый тур за Бюиссоном. Камиль это понял. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

— Вы же знаете, как оно бывает… — продолжил Бюиссон. — Без информации журналисты начнут фантазировать…

У Бюиссона была собственная манера открещиваться от недостатков, которые он приписывал другим. Его взгляд заставил Камиля предположить, что он готов на все, в том числе на самое худшее, и даже больше того. Разница между хорошими акулами и великими акулами в инстинкте. Для такого ремесла Бюиссону явно повезло с наследственностью.

— Теперь, когда всплыло дело в Трамбле…

— Новости быстро разлетаются… — прервал его Камиль.

— Я писал о том деле, так что мой интерес вполне понятен…

Камиль поднял голову. «Этот тип мне не нравится», — сказал он себе. И в ту же секунду почувствовал, что эта антипатия вполне взаимна, что между ними безотчетно возникло обоюдное глухое отвращение и просто так оно не пройдет.

— Вы не получите ничего большего, чем остальные, — бросил Камиль. — Если вам нужны комментарии, обращайтесь к кому-то другому.

— Вы хотите сказать, к кому-то повыше? — уточнил Бюиссон, опуская глаза на него.

Оба уставились друг на друга, на долю секунды ошарашенные той пропастью, которая внезапно разверзлась между ними.

— Мне жаль… — пробормотал Бюиссон.

Камиль почувствовал странное облегчение. Иногда презрение утешительно.

— Послушайте, — начал Бюиссон, — мне очень жаль, я просто неловко выразился…

— Я не заметил, — оборвал его Камиль.

Он двинулся дальше, журналист по-прежнему не отставал. Атмосфера, установившаяся между ними, существенно изменилась.

— Но вы же можете хоть что-то сказать. Как продвигается дело?

— Без комментариев. Мы ищем. За информацией обратитесь к комиссару Ле-Гуэну. Или непосредственно в прокуратуру.

— Господин Верховен… Вокруг обоих этих дел поднимается большой шум. В редакциях все скачут как блохи. Я и недели не дам до того, как таблоиды и скандальные издания подыщут вам очень убедительных подозреваемых и опубликуют фотороботы, в которых одна половина Франции сможет узнать вторую. Если вы не поделитесь серьезными данными, вы породите психоз.

— Если бы это зависело исключительно от меня, — сухо пояснил Камиль, — пресса была бы информирована только после ареста убийцы.

— Вы бы заткнули рот прессе?

Камиль снова остановился. Больше и речи не могло быть о взаимных уступках или стратегии.

— Я бы помешал ей «порождать психоз». Или, другими словами, нести всякую чушь.

— Значит, от уголовной полиции нам ждать нечего?

— Отнюдь, мы должны арестовать убийцу.

— Вы полагаете, что пресса вам не нужна?

— На данный момент именно так.

— На данный момент? Вы циничны!

— Просто несдержан.

Бюиссон, казалось, на секунду задумался.

— Послушайте, думаю, я могу вам кое в чем помочь, если хотите. В чем-то личном, очень личном.

— Вряд ли.

— Да нет же, я могу обеспечить вам рекламу. На этой неделе моя очередь делать большой подвал с портретом, хорошая фотография в центре и все такое. Я уже начал писать об одном типе, но он может подождать… Так что, если пожелаете…

— Оставьте, Бюиссон…

— Да нет, я серьезно! Это же просто подарок, от такого не отказываются. Мне только нужно три-четыре факта, касающиеся вас лично. Я сделаю сенсационный портрет, уверяю вас… А в обмен вы мне расскажете, как продвигаются эти два дела, ничего компрометирующего.

— Я уже сказал: оставьте, Бюиссон.

— С вами трудно работать, Верховен…

— Господин Верховен!

— Советую вам все-таки сменить тон, «господин Верховен».

— Майор Верховен!

— Ладно, — процедил Бюиссон холодным тоном, который заставил Камиля заколебаться. — Как вам будет угодно.

Бюиссон развернулся и пошел прочь, как и подошел, размашистым уверенным шагом. Если Камиль и представал иногда в качестве медийного лица, причиной были отнюдь не его таланты к переговорам или дипломатии.