Твердая рука - Дик Фрэнсис Страница 15

«Исследование сердечной недостаточности», — прочел я подзаголовок, набранный курсивом. Под ним было напечатано: «Зарегистрировано в Фонде милосердия». Слева от эмблемы находился список спонсоров, по большей части титулованных и влиятельных, а справа — список сотрудников, среди которых значилась и Дженнифер Холли, ассистент-исполнитель. Рядом с именем Дженни был напечатан адрес ее квартиры в Оксфорде.

В письме отсутствовали дата и обращение. Оно начиналось с середины листа, и в нем сообщалось следующее:

«К сожалению, в наши дни очень многие семьи плохо представляют себе опасность сердечно-сосудистых заболеваний. Между тем даже если они не приводят к летальному исходу, то лишают больного возможности жить прежней полноценной жизнью, нормально трудиться и превращают его в инвалида.

В области исследования причин этого современного бедствия и его профилактики проделана большая работа, но еще больше предстоит сделать.

Исследования, финансируемые из бюджета правительства, при нынешнем состоянии финансов заведомо ограничены, и общество должно прибегнуть к поддержке частного капитала, доверив ему обеспечение важнейших программ.

Однако нам известно, что многие люди отказываются принимать пожертвования, даже нуждаясь в помощи. Ради содействия „Исследованию сердечной недостаточности“ мы просим вас приобрести предлагаемый ниже товар, подобно тому как вы покупаете рождественские открытки. Его реализация сможет обеспечить плодотворную работу в самых разных сферах. После обсуждения наши спонсоры остановили свой выбор на продаже воска высшего сорта, исключительно подходящего для полировки старинной мебели.

Воск упакован в жестяные баночки — по фунту в каждой. Его качество могут удостоверить лучшие реставраторы и хранители музеев. Если вы захотите приобрести еще, мы можем предложить вам баночки с расфасовкой по пять фунтов.

Сообщаем вам, что по меньшей мере три четверти полученных средств будут направлены на финансирование исследований.

Воск прекрасно подойдет для вашей мебели, ваш вклад окажет существенную поддержку Фонду, и с вашей помощью вскоре будет достигнут прогресс в профилактике, лечении и контроле над этими страшными заболеваниями.

Если вы пожелаете, просим вас прислать пожертвования по адресу, напечатанному ниже. (Чеки будут выписаны на счет „Исследования сердечной недостаточности“.) Вы незамедлительно подучите упаковки с воском и благодарность от больных со всех концов страны.

Искренне ваш Ассистент-исполнитель».

Я сказал про себя «фу», сложил письмо и сунул его в карман. Какая сентиментальная мура и дешевка, подумал я, предлагать в ответ нечто вполне реальное. Да еще завуалированный намек, что если вы не раскошелитесь, то сами можете всерьез заболеть. Однако, судя по рассказу Чарльза, эта мешанина на многих подействовала.

В другом большом ящике лежали несколько тысяч белых конвертов без адресов.

Третий был наполовину заполнен письмами, написанными от руки на бумаге самых разных сортов. В заказах на воск постоянно упоминалось, что «чеки прилагаются».

В четвертом ящике находились отпечатанные послания с благодарностью. В них говорилось, что «Исследование сердечной недостаточности» весьма признательно за полученную помощь и с удовольствием направляет партию воска.

Пятый ящик оказался полупустым, а в шестом, набитом до отказа, лежали плоские белые коробочки шести дюймов в ширину и двух в высоту. Я раскрыл одну из них и принялся разглядывать содержимое. Я увидел плоскую, округлую банку с туго завинченной крышкой. Мне пришлось изрядно потрудиться. Но в конце концов я откупорил ее и обнаружил мягкую смесь светло-коричневого цвета. От нее и правда пахло полировкой. Я закрыл банку, уложил ее в коробочку и на время оставил, решив, что, уходя, заберу с собой.

Похоже, что больше ничего интересного для меня в комнате не было. Я осмотрел в ней каждую щель, ощупал подкладку кресла и постучал по ручкам, однако нашел там лишь булавку.

Потом я взял круглую белую коробочку и медленно побрел в гостиную. По дороге я стал одну за другой открывать двери комнат и рассматривать обстановку.

О двух из них Льюис мне ровным счетом ничего не сказала. Первая комната была бельевой, а во второй — маленькой и ничем не обставленной — стояли чемоданы и валялся всякий старый хлам.

Комнату Дженни я сразу узнал по ее сугубо женскому убранству — в ней преобладали розовые и белые тона, а драпировки, скатерти и салфетки были обшиты пышными, как пена, оборками. В воздухе витал легкий, фиалковый аромат ее любимых духов «Миллс». Вспоминать о том, что я впервые подарил их ей в Париже, теперь не имело смысла. Слишком много времени отделяло нас от той поры. Я закрыл дверь, и запах улетучился. Потом я отправился в ванную.

Она сверкала белизной. Большие махровые полотенца. Зеленый коврик, зеленые растения. Зеркала на стенах, яркий свет. Не видно ни пасты, ни зубных щеток, все убрано в шкафчики, полный порядок и аккуратность. Очень похоже на Дженни.

Рядом с умывальником мыло фирмы «Роджер и Галлет».

Я уже привык к дотошным расследованиям и утратил излишнюю щепетильность.

Вот и сейчас я почти без колебаний приоткрыл дверь комнаты Льюис. Я высунул голову, надеясь, что мне повезет: она в эту минуту не появится в холле и не увидит меня.

В ее хаосе есть своя система, подумал я. Раскиданные по полу груды книг и бумаг. Одежда на спинках стульев. Меня не удивила неубранная постель, ведь я позвонил, когда Льюис только проснулась.

В углу я заметил умывальник, зубную пасту без крышки. Рядом на веревке сушилось белье. Открытая коробка шоколада. Беспорядок на крышке комода. В высокой вазе ветка со свечкой каштана. Совершенно без запаха. Нельзя сказать, что комната грязна и запущенна, скорее немного захламлена. На полу валялась синяя ночная рубашка. Обстановка в комнате почти как у Эша. Я без труда определил, какую мебель привезла и расставила Дженни, а какую Льюис.

Я убрал голову и закрыл дверь. К счастью, за мной никто не следил. Льюис кончила уборку в гостиной и уселась на пол читать книгу.

— Привет, — сказала она, окинув меня недоуменным взором, словно напрочь забыла о моем присутствии в доме. — Ну, как, вы уже завершили поиски?

— Тут должны быть и Другие бумаги, — отозвался я. — Письма, счета, гроссбухи и тому подобное.

— Их забрала полиция.

Я присел на диван и посмотрел ей прямо в лицо.

— А кто вызвал полицию? — спросил я. — Дженни?

Она наморщила лоб.

— Нет. Кто-то пожаловался им, что Фонд милосердия не зарегистрирован.

— Кто именно?

— Я не знаю. Кто-то получил письмо и решил проверить. Половины спонсоров из списка вообще не существует, а остальные даже не подозревали, что их именами воспользовались.

Я немного подумал и сказал: