Роман с Джульеттой - Ирина Мельникова Страница 15

– Карина Борисовна еще играет?

– Играет! И совсем неплохо. Лет пять назад даже из области приезжали посмотреть на нее в «Кавказском меловом круге». Я этот спектакль уже не застал, – виновато улыбнулся Полуянов. – А вы в нашем театре начинали?

– Нет, я еще в школе в «Софите» играла, в молодежном театре. Говорят, он распался?

– Нет, дышит пока! Им отдали старую кочегарку под театр. Они привели ее в порядок, а какие-то сволочи подожгли ночью. Выгорело подчистую. Теперь перебиваются, где придется, но кураж уже не тот.

Алина хотела спросить, кто сейчас режиссер в «Софите», но не успела. Они поднялись на второй этаж, и Полуянов быстро сказал:

– Ну, теперь сами дойдете! Вторая дверь направо и есть кабинет Карнаухова. Между прочим, он у нас еще и художественный руководитель.

– Я в курсе, – улыбнулась Алина и пожала руку Полуянову. – Спасибо, что проводили. Я бы и вправду заблудилась.

– Чего там! – покраснел Полуянов. – Без проблем! – И снова виновато улыбнулся: – Ну, я побежал?

– Счастливо! Дай бог, чтобы вам повезло с автобусом.

– Ой, не сглазьте. – Полуянов трижды постучал по косяку ближней к ним двери. – Думаете, это первый раз? Изо дня в день такая свистопляска.

Он махнул ей рукой на прощание. Алина проводила его взглядом и направилась к указанной двери. Но вдруг та распахнулась, и навстречу ей вышли два человека: один – высокий, светловолосый, в дорогом костюме; второй – с заметным животиком и большими залысинами. Одет он был в джинсы и пуловер, из-под которого выглядывала темная рубашка с расстегнутым воротничком. Первый, – глаза его ровно ничего не выражали – не шел, а по-страусиному важно вышагивал, второй семенил рядом и подобострастно заглядывал ему в лицо.

Алина оказалась у них на пути и слегка посторонилась, но оба господина не обратили на нее внимания и прошли мимо. Тот, что в джинсах и пуловере, даже задел ее локтем, но не подумал извиниться…

– Михаил Романович, – бормотал лысоватый, – надеюсь, вы завтра к нам заглянете? Сами убедитесь, что подобными средствами шедевры не создаются…

– А кто тебя просит на шедевры замахиваться? – лениво процедил высокий. – По коню корм…

– Так мы уже не кони, – покраснел лысоватый, – а клячи водовозные… Стыдно, гоним мусор, люди забыли, что такое театр…

– Мусор… – усмехнулся высокий. – Вы, дорогой мой, привыкли сидеть на шее у государства, а сейчас другие времена! Надо самим учиться зарабатывать. Попрошайничество унижает…

Лысоватый побагровел:

– Михаил Романович, испокон веку богатые люди в России не жалели денег на театр. Я думал, что меценатство…

– Так то ж богатые, – усмехнулся высокий, – а у меня сейчас проблемы. Налоги, акцизы… Возможно, месяца через три, после Нового года, что-нибудь отыщем. А сейчас, вот те крест, не могу. – И высокий провел ребром ладони по горлу. – Без ножа режут!

Он протянул руку и похлопал лысоватого по плечу.

– До встречи, Геннадий Петрович! Право слово, рад был пообщаться! – И подмигнул: – А актриски твои подкачали. Не первой свежести дамочки! Надо, надо обновлять коллектив, а то взгляд кинуть некуда.

Геннадий Петрович Карнаухов развел руками.

– Какова зарплата, Михаил Романович, такова и труппа. Сам понимаю, что нужно привлекать молодых актеров, свежие идеи внедрять, но – увы! – вся закавыка в…

– Да, понял я, понял, – неожиданно рассердился высокий, – но сундук у меня не бездонный. То образование на горло наступает, то медики… Не могу я всех голодных накормить, соображаешь ты или нет? Ну, помогу я вам с одним спектаклем, а дальше что? Решит твою проблему один спектакль?

– Не решит, – обреченно ответил Карнаухов и пожал руку высокому. – До свидания, но завтра все-таки приезжайте.

– Постараюсь, но не обессудь, если не получится. – Высокий вежливо улыбнулся и направился к лестнице.

Карнаухов, заложив руки за спину, некоторое время смотрел ему вслед, затем шепотом выругался и, скользнув взглядом по Алине, бросил:

– Вы ко мне?

– К вам, если вы директор театра…

– Директор… – Карнаухов рывком распахнул дверь и приказал: – Дождитесь меня в приемной.

Алина прошла следом за ним. В приемной находились две дамы – блондинка и брюнетка, обе нехрупкого телосложения. При виде Карнаухова глаза у них округлились.

– Геннадий Петрович, – бросились они к директору, – неужели отказал?

– Отказал! – рявкнул тот неожиданно басом. – Актрисочки наши ему рылом не вышли!

– Фу-у, как пошло! – скривилась брюнетка. – Зачем ему актрисы, если в любом ночном клубе можно снять молодую девку?

– И не только в ночном клубе, – вздохнув, молвила блондинка.

– Ё-мое! – схватился за голову Карнаухов. – Что за разговоры? Премьера на носу, все горит ясным пламенем, а вы – кто, где и кого снимает! Мне бы их заботы!

Алина продолжала молча стоять за его спиной. Первой обратила на нее внимание брюнетка.

– Вам кого, милочка? – спросила она, прищурившись.

Блондинка тоже прошлась по ней взглядом и скривилась. Алина не успела ответить.

– Это ко мне, – махнул рукой Карнаухов и, не обернувшись, буркнул: – Проходите!

Алина мило улыбнулась дамам – каждая была лет этак на двадцать старше ее – и направилась вслед за директором. Кабинет у него оказался просторным, с двумя окнами и высоким потолком, но выглядел столь же неряшливо, как и весь театр в целом.

– Ну, что у вас? – спросил недовольно Карнаухов, усаживаясь в кресло за столом. Отодвинув в сторону зеленую папку с документами, он придвинул к себе синюю. Головы он так и не поднял, поэтому не заметил, что Алина продолжает стоять.

Она некоторое время ждала, что ей предложат сесть, и наконец не выдержала:

– Прошу прощения, но обычно женщине сначала предлагают сесть, а потом задают вопросы.

Карнаухов наконец оторвал свой взгляд от бумаг и обратил его на Алину.

– Голуба моя! У нас тут попросту, без церемоний. В глубинке живем-с! Этикетам не обучены!

– Очень плохо, что не обучены, – сухо заметила Алина. – Дурные манеры они и в Африке дурные!

Конечно, она понимала, что не стоит грубить человеку, от которого зависит, примут ли тебя на работу или выставят взашей, но промолчать не смогла.

Но Карнаухов лишь пожал плечами и жестом показал на стул.

– Пожалуйста, – произнес он с иронией, – присаживайтесь.

Приличия были соблюдены, и Алина с ходу перешла к делу.

– Я – актриса и хотела бы работать в вашем театре.

Карнаухов с недоумением уставился на нее.

– Не понял?