Собачья работа - Максим Есаулов Страница 15
Собачья работа - Максим Есаулов читать онлайн бесплатно
— Это-то решим, а вот чем привязывать к мокрухе будем, если она не заговорит? Орудия нет. Никто ничего не видел.
— Если это вообще она, — вставил Андронов.
— Вот именно. Хотя не удивлюсь, что даже если она, то ничего не помнит.
— Орудие может быть под окнами, — высказал мысль Полянский.
— Может, — кивнул Максаков. — Серж, посмотрите, а? Пока не поздно. Вместе со Стасом.
Он подумал еще минуту.
— Саня, ты с Ковяткиной долго беседовал? У нее на одежде кровь есть?
Ледогоров пожал плечами.
— У нее на одежде есть все.
— Взгляни повнимательнее.
— А противогаз дашь? Вон, пусть он идет.
Ледогоров кивнул на Шароградского.
— Справедливо.
— Иду, иду. — Саня повернулся к своему тезке. — А ты страхуй, вдруг сознание потеряю.
Они исчезли за дверьми кухни. Максаков курил посреди темной прихожей этой огромной унылой квартиры и размышлял о том, так ли уж необходимо заканчивать юрфак университета, чтобы всем этим заниматься.
— Это просто часть работы, — сказал в темноте Полянский.
— Что? — Максаков дернулся. Неужели он начал думать вслух?
— Ты думаешь, на хрена оно все сдалось. Это просто часть работы. Завтра, может, придется искать убийц президента. Не дай Бог, конечно.
— Сплюнь. Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
— Я просто сам об этом думал пять минут назад, а мы часто мыслили одинаково.
— Верно. — Максаков поднялся и затушил сигарету в пустой пачке. — Нашли орудие?
— Стас ищет. Я за шапкой вернулся.
Ледогоров и Шароградский шумно выдохнули, вывалившись из дверей кухни.
— Вонища еще та.
— Она хоть жива?
— Живее всех живых. Бормочет чего-то, елозит в дерьме своем. — Шароградский покачал головой. — А на одежде у нее ничего бросающегося в глаза нет, хотя, судя по обоям в комнате, запачкаться она должна была основательно.
— Она вообще в ночной рубашке, — задумчиво подал голос Ледогоров. — Не пришла же она в ней.
— В принципе могла. Надо все тряпье в комнате ворошить.
— О Господи! — Шароградского передернуло от этой перспективы.
В сумраке прихожей потянуло сквозняком. Максаков удивленно заметил, что глаза уже привыкли и недостаток света перестал его раздражать.
«Вот так и привыкают жить в темноте», — подумал он.
— Она была в ситцевом малиновом платье. Очень старом и рваном.
Все обернулись. Девушка в джинсах и свитере стояла в дверях своей комнаты. За ее спиной ярко горел торшер, виднелся голубой палас и разбросанные по нему игрушки.
— Я в полшестого вставала ребенку компресс делать — она в туалет ползла в нем.
Дверь захлопнулась. Снова стало уже привычно темно.
— Ничего не понимаю, — пробор мотал Ледогоров.
— И не пытайся, — хмыкнул Максаков, — одно слово — женщина. Кто-то говорил, что унитаз забит. Значит, туда она платье и затолкала. Среди нас есть сантехники?
Малиновый уголок призывно торчал из фановой трубы.
— Даже и не думай, — Шароградский покачал головой, — я лучше уволюсь.
Максаков улыбнулся.
— Найди бомжа какого-нибудь.
— А как это платье будем упаковывать?
— Об этом пусть головы у Ефремова и эксперта болят.
— Вот они обрадуются. — Шароградский направился к выходу, напевая: — Идет охота на бомжей, идет охота…
Максаков вышел из туалета и полез в карман, забыв, что сигареты кончились. Ледогоров протянул пачку «ЛМ».
— Спасибо. Саня, я поеду. Достала меня уже эта говняная хата. Вызовите «трезвак». Будут проблемы — звоните.
На лестнице было по-прежнему влажно от поднимающегося из подвала пара. Максаков спускался, задумчиво глядя себе под ноги. Со стен когда-то парадной лестницы на него грустно взирали выщербленные каменные лица греческих богинь.
В магазинчике было тепло. Рыжая веснушчатая продавщица щеголяла в короткой футболочке и еще более короткой юбке.
— Пачку «Аполлона», пожалуйста.
Пахло шоколадом и какими-то пряностями.
— Вам синий или белый?
— Синий.
— Десять рублей. А откуда у вас такая шляпа?
— Из Америки.
— Вот здорово. А померить можно?
— Нет. Я ее никогда никому не даю мерить.
Снаружи ощутимо буйствовал ветер. Снег почти перестал, и ветру приходилось поднимать его с земли. Прохожие брели словно вываленные в муке. Снова охватила вязкая, щемящая тревога. Ломило затылок, словно в него уперся острый сверлящий взгляд. Максаков обернулся. Никого. Пустая арка, жерло длинного проходного двора. Завихрения снега. С трудом отгоняя холодное беспокойство, он заставил себя подумать о том, что девочка была симпатичная, что у нее красивая грудь, что он зря так резко с ней разговаривал и что после Татьяны его абсолютно не интересуют другие женщины. «Жигуленок» уже прилично занесло. Максаков завел двигатель, достал щетку и принялся за работу. Во двор въехала машина вытрезвителя. Незнакомый наряд лениво потянулся в подъезд, не обращая на него никакого внимания. Из-за угла вскочил Андронов.
— Есть! — весело закричал он. — Чугунная сковорода под окнами!
— Молодец! — помахал ему Максаков и тронулся с места.
Снова настойчиво запищала связь. Он чертыхнулся и, пытаясь одной рукой вырулить машину на Пестеля, достал «моторолу».
— Да?!
— Миша, ты где?
— Еду на базу, Вениаминыч. Случилось чего?
— Проедь на Мальцевский рынок. Там какая-то чертовщина. Вроде рейдует кто-то, но нам не сообщали. Разберись. Там ГЗ наряд.
— Хорошо.
Максаков бросил станцию на пассажирское сиденье и, добавив газу, в последний момент пересек Литейный. У Преображенки паслось целое стадо «мерседесов». Отпевали одного из лидеров «чукотских» — Юру-Колбасу, в миру — Колбасёнкова Юрия Викторовича — мецената, политического деятеля, а также, по выражению одной из газет, — «руководителя известной бизнес-группы». Пуля настигла Юрия Владимировича четыре дня назад на презентации Музея истории петербургского криминалитета, основателем которого он являлся (музея, разумеется). Пресса уверенно считала это убийство очередной акцией жестокой «биробиджанской» группировки в затянувшейся «евро-чукотской» войне. Он свернул на Короленко, затем на Некрасова. У светофора на Восстания стояло несколько машин. Максаков приоткрыл окошко и принялся вскрывать пачку «Аполлона», когда краем глаза уловил в зеркале надвигающуюся сзади и слева фигуру. Это был Сиплый. Изнутри словно ударило током. Подбородок свело мгновенной судорогой. Пачка вылетела из руки. Пальцы скользили на внутренней ручке дверцы. Улица замерла в морозном воздухе. Исчезли звуки. Толчками пульсировала в голове кровь. Он рванул сильнее. Распахнувшаяся дверца въехала Сиплому в колено. Тот вскрикнул и поскользнулся. Максаков выскочил из машины и, схватив его за руку, начал валить на капот. Шляпа съехала на глаза, пистолет бесполезно болтался на боку под пальто. Мелькнули два удивленных школьника на тротуаре и продавщица из обувного, подобно манекену, застывшая в витрине. Сиплый снова поскользнулся и рухнул, увлекая Максакова за собой. В лицо ударили выхлопные газы стоящей впереди «Волги». Кто-то настойчиво сигналил над головой. Во рту скрипнули песчинки вперемешку со снегом. Максаков врезал по маячащему перед ним затылку. Сиплый наконец обмяк. Рядом зашуршало, и в спину ткнулся ствол автомата. Он точно знал, что это автомат. Уже пятнадцать лет знал, что никогда ни с чем его не перепутает.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии