Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл - Кейт Саммерскейл Страница 15

Уичер патрулировал Холборн в годы, когда этот район ассоциировался с занимавшим восемь акров кварталом трущоб — Сент-Джайлзом, представлявшим собой лабиринт темных улиц, переулков и малозаметных проходов через дворы, чердаки и подвалы. Оттуда уходили «на дело» бродяги и карманники. Вокруг Сент-Джайлза располагались суды, университет, Британский музей, квартал Блумсбери с его блеском и роскошью, наконец, шикарные магазины Хай-Холборн. Стоило появиться полиции, как вся сомнительная публика расползалась по своим норам.

Холборн кишел всевозможными мошенниками, и полицейским управления Е следовало быть настоящими мастерами своего дела, чтобы выявлять их. Возникла даже новая терминология, позволяющая классифицировать этот сброд согласно тому или иному роду занятий. Так, полиция ловила «наперсточников» (то есть шулеров), дурачивших народ при содействии «шляп» (сообщников, вводящих в заблуждение легковерных зевак мнимым обыгрыванием «наперсточников»). «Писец» (составитель документов) продавал «фальшак», «заговаривая зубы» какому-нибудь недотепе, — в 1837 году пятьдесят лондонцев было арестовано за изготовление подобного рода бумаг, и еще восемьдесят шесть — за их предъявление. «Обуть мальца» означало выманить у подростка деньги или одежду; «выдавить слезу» — вызвать сочувствие своим оборванным видом; «взять на крючок» — попрошайничать, переодевшись матросом, пережившим кораблекрушение. В ноябре 1837 года один судья отмечал, что в районе Холборна орудуют воришки, прикидываясь пьяными, чтобы отвлечь внимание полиции от коллег-домушников. [11]

Случалось сотрудникам управления Е действовать за пределами своего района. Так, в июне 1838 года, когда короновалась будущая королева Виктория, вся городская полиция участвовала в охране пути от Букингемского дворца до Вестминстерского аббатства. Полиции уже приходилось сталкиваться с маньяками, помешанными на новой королеве. Так, один обитатель работного дома в Сент-Джайлзе предстал перед судом за утверждения, будто Виктория была без ума от него. Он заявлял, что они «перемигивались» в Кенсингтонском парке. Суд вынес постановление о направлении его в психиатрическую лечебницу.

Первое свое документально зафиксированное задержание Джек Уичер провел в декабре 1840 года. В борделе неподалеку от Кингз-Кросс он заметил сильно подвыпившую семнадцатилетнюю девушку, слишком уж броско одетую. Уичер обратил внимание на то, что на шее у нее болталось боа с перьями. Нечто подобное значилось в перечне вещей, украденных две недели назад из одного дома в Блумсбери, откуда в ночь грабежа бежала служанка. Он подошел к девушке и объявил, что она арестована по обвинению в воровстве. В конце того же месяца суд признал Луизу Уилер виновной в ограблении Сары Тейлор, проживающей на Глостер-стрит. Эта история как в капле воды отражает лучшие качества Уичера-детектива: отменная память, внимательность и решительность.

Сразу после этого его имя на два года исчезло с газетных полос. Объясняется это скорее всего тем, что два комиссара лондонской полиции — бывший армейский офицер, полковник Чарлз Рауэн, и адвокат, сэр Ричард Мейн, — включили его в секретное подразделение «оперативных сотрудников» в штатском. Сыск и слежка внушали англичанам ужас. Так, в начале тридцатых годов разразился скандал, когда выяснилось, что полицейский в штатском проник на какое-то политическое сборище. [12]В такой атмосфере приходилось действовать очень скромно.

Из судебных архивов следует, что в апреле 1842 года, действуя под прикрытием, Уичер заметил на Риджент-стрит трех подозрительных типов. Следуя за ними, он увидел, как один из них преградил дорогу англо-ирландскому баронету сэру Роджеру Палмеру, другой аккуратно приподнял полы его пальто, а третий незаметно вытащил из кармана кошелек. Так профессиональные карманники обычно и работают — втроем или вчетвером, прикрывая и страхуя друг друга. Многие из них, овладевая искусством «ныряния», или «погружения» (в чужие карманы), с детства, достигли в своем деле настоящего мастерства. Одному из этой троицы удалось ускользнуть, однако же две недели спустя Уичер обнаружил его в другом конце города и приволок в полицию, заявив, что этот малый еще более усугубил свою вину, попытавшись подкупить офицера полиции.

Те же архивы свидетельствуют, что тогда же, в апреле, Уичер, вновь работая инкогнито, принял участие в поисках Дэниела Гуда — кучера из лондонского пригорода Патни, убившего, а затем расчленившего тело своей любовницы. Уичер и его напарник из Холборна, сержант Стефен Торнтон, установили наблюдение за домом в Спиталфилдсе, на востоке Лондона, где жила приятельница Гуда. Впоследствии Диккенс описал Торнтона, бывшего одиннадцатью годами старше Уичера, следующим образом: «Это был краснощекий мужчина с высоким загорелым лбом… он сделался известен своими индуктивными способностями, позволявшими ему, путем исследования деталей и последовательного продвижения шаг за шагом, в конце концов положить руку на плечо подозреваемого». [13]Дэниела Гуда взяли в Кенте, хотя это была скорее удача, нежели результат умелых действий полиции.

В июне 1842 года руководство полиции обратилось в министерство внутренних дел с докладной запиской, содержащей предложение о формировании небольшого подразделения детективов. Мотивировалось это необходимостью иметь в своем распоряжении элитное соединение, специализирующееся на поимке убийц вроде Гуда и расследовании иных серьезных преступлений, совершаемых в самых разных районах города. Если этим полицейским будет разрешено ходить в штатском, эффективность их деятельности только повысится. Министерство одобрило эту идею, и вот уже в августе того же года Уичер, Торнтон и еще шестеро полицейских, зачисленных в отряд, официально оставили свои участки вместе с форменной одеждой и сделались столь же невидимы и вездесущи, как разыскиваемые ими преступники. Джек Уичер и Чарлз Гофф из управления Л (округ Ламберт) были самыми младшими, но уже через несколько месяцев получили сержантские звания. При этом Уичеру не хватало месяца до пятилетнего стажа работы констеблем, то есть минимального срока, необходимого для повышения. Таким образом, сержантов-детективов стало шестеро, и работали они под началом двух инспекторов. Жалованье Уичера было увеличено вдвое — теперь он получал семьдесят три фунта в год, что на десять фунтов превышало обычный сержантский оклад. Как и прежде, к его заработку добавлялись разного рода бонусы.