Фер-де-ланс - Рекс Стаут Страница 15

И я удалился в холл, где постоял у подножья лестницы, ведущей на второй этаж, раздумывая, такой ли это случай, чтобы заставить Вулфа изменить своим привычкам. Было без четверти восемь. Наконец я решил подняться и, приблизившись к запретной десятифутовой черте перед дверью Вулфа, нажал кнопку на стене.

Тут же раздался приглушённый голос шефа:

— Кто там?

— Откройте, мне надо поговорить с вами.

Щёлкнул засов.

— Входи, — буркнул Вулф.

Думаю, если описать, что представляет собой Вулф в постели, мало кто поверит — это надо видеть собственными глазами. Мне доводилось видеть его в постели не раз, и я всё больше укреплялся в мнении, что это зрелище, достойное восхищения. Я увидел его под чёрным мягким одеялом из лёгкого шёлка, которым он пользовался и зимой, и летом. Оно ниспадало к полу с огромного, как гора, тела. Чтобы увидеть лицо шефа, следовало подойти к изголовью и заглянуть под нечто вроде балдахина, тоже из чёрного шёлка. Под ним на белоснежной подушке лежала массивная голова, словно изваяние божества в храме.

Когда я приблизился, из-под балдахина высунулась рука и дёрнула за шнур. Балдахин над изголовьем, собравшись складками, поднялся. Вулф сощурился от света, ударившего в глаза.

Я доложил ему о визите окружного прокурора Флетчера М. Андерсона. Вулф выругался, чего я совершенно не выносил — его ругань портит мне настроение. Он как-то объяснил мне, что если у кого-то ругань — это словоизвержение, то у него это выражение определённых эмоций. Это случалось с ним редко, но в это утро он дал себе волю.

— Оставь меня, уходи, убирайся вон!..

— Но… Андерсон… — запинаясь, произнёс я.

— Если я так ему нужен, пусть приходит в одиннадцать. Или не приходит вообще. За что только я плачу тебе жалованье?

— Хорошо, сэр. Вы, разумеется, правы. Я нарушил ваш распорядок и заслуживаю того, чтобы меня отругали. Но теперь, когда вы облегчили душу, позвольте мне заметить, что совсем неплохо было бы принять его…

— Не позволю!

— А десять тысяч долларов?

— Сказал тебе, нет.

— Ради всего святого, сэр, почему?!

— Чёрт бы тебя побрал, Арчи, что ты пристал ко мне? — Голова Вулфа повернулась в мою сторону. Он выпростал руку из-под одеяла и погрозил мне пальцем. — Да, пристал. Иногда я позволяю тебе делать это, поэтому сейчас не буду тебя ругать. Лучше отвечу на твой вопрос: почему я не хочу сейчас видеть Андерсона. Причины три: во-первых, я ещё в постели, я не одет и у меня отвратительное настроение. Во-вторых, ты способен справиться с ним сам. В-третьих, я прекрасно знаю, что такое эксцентричность: её законы беспощадны. Если человек вроде меня, потративший столько усилий, чтобы прослыть оригиналом, при первом же случае теряет выдержку и поступает как всякий встречный, грош цена такому оригиналу. Уходи.

Когда я вышел, спустился вниз и сказал Андерсону, что он, если хочет, может подождать — Вулф примет его в одиннадцать, — он не поверил своим ушам. Поняв, что Вулф не шутит, он чуть не взорвался от негодования. Больше всего его оскорбило, что он, как дурак, примчался сюда прямо с вокзала. Я тоже не мог понять, зачем он это сделал. Я постарался его успокоить, объясняя всё эксцентричностью моего хозяина, мол, тут уж ничего не поделаешь, а также рассказал ему, как и зачем ездил накануне в Уайт-Плейнс и что ситуация мне примерно известна. Это его немного отрезвило, и он даже начал расспрашивать меня подробнее, но я отделывался скупыми дозами информации. Мне доставило искреннее удовольствие видеть, как он переменился в лице, когда узнал, что Дервин тут же посвятил во всё Бена Кука. Удовлетворив своё любопытство, Андерсон какое-то время сидел в раздумье, потирая нос и глядя куда-то поверх моей головы, а потом сказал:

— Вулф пришёл к довольно странному заключению, не так ли?

— Да, сэр.

— Значит, он располагает какой-то сенсационной информацией?

Я улыбнулся.

— Мне приятно беседовать с вами, мистер Андерсон, но стоит ли тратить время впустую? Что касается сенсационной информации, то, мы с Вулфом будем немы, как египетские мумии в музее, пока не будет произведено вскрытие. Не надейтесь.

— Что ж, очень жаль. Я мог бы обеспечить Вулфу вознаграждение как главному расследователю в этом деле… проведение дознаний и прочее…

— Вознаграждение? Какое же?

— Ну, скажем, пять тысяч долларов.

Я покачал головой:

— Боюсь, он слишком занят, да и я тоже. Сегодня утром мне, пожалуй, снова придётся съездить в Уайт-Плейнс.

— Угу. — Андерсон прикусил губу и посмотрел на меня. — Вы меня знаете, Гудвин. Я редко отхожу от правил и занимаю агрессивную позицию, но не кажется ли вам, что в этом деле не всё в порядке? Я хочу сказать — с нравственной стороны.

Тут уж я не на шутку рассердился.

— Послушайте, мистер Андерсон! — воскликнул я, гневно уставившись на него. — Вы сделали вид, что не помните меня, а вот я вас хорошо запомнил. Думаю, дело Голдсмита вы ещё не забыли, это было пять лет назад? Ведь это Вулф помог вам в нём, а как вы его отблагодарили? От вашей славы не убыло бы, если бы вы признали тогда и его заслуги! Ладно, это дело прошлое. Будем считать, что вам было выгодно умолчать об этом. Да мы и не настаивали. Но о какой нравственности может идти речь, если вместо заслуженной награды человек получает фонарь под глазом? Может, это ваше понятие об этике?

— Не понимаю, о чём вы?

— Ладно. Если я буду сегодня в Уайт-Плейнс, кое-кто там сразу меня поймёт. На сей раз вам придётся заплатить за всё.

Андерсон встал.

— Не утруждайте себя, Гудвин. В Уайт-Плейнс как-нибудь обойдутся сегодня и без вас. Я принял решение об эксгумации, для этого мне хватит того, что я уже знаю. В течение дня вы или Вулф будете дома? Мне надо будет позднее связаться с ним.

— Вы знаете, что Вулф всегда дома, однако с девяти утра до одиннадцати и с четырёх до шести пополудни ни увидеть, ни связаться с ним по телефону невозможно.

— Понимаю. Его причуды.

— Да, сэр. Ваша шляпа в прихожей.

Я наблюдал в окно, как отъезжает его такси. Затем я вернулся в кабинет, решив позвонить по телефону. Правда, я несколько заколебался, но потом подумал, что немного гласности нам совсем не помешает, и набрал номер редакции «Газетт» и попросил к телефону Гарри Фостера. Мне повезло, он оказался в редакции.

— Привет, Гарри, это Арчи Гудвин. У меня для тебя кое-что есть, только молчок, никому ни слова. Сегодня в первой половине дня в Уайт-Плейнс окружной прокурор получит от суда разрешение на эксгумацию и вскрытие тела покойного Питера Оливера Барстоу. Возможно, он захочет сделать это без всякой огласки. Вот я и подумал: кто, как не ты, может ему в этом помочь? А теперь слушай: в своё время я с удовольствием расскажу тебе, что заставило прокурора проявить такое любопытство и заняться этим. Благодарности не надо. Пока.