Тайник - Элизабет Джордж Страница 15

Итак, они направились с чертежами на Гернси, откуда планировали вылететь в Париж, а оттуда в Рим. Задерживаться там надолго они не собирались, ни у кого из них не было денег, и потому они решили провести в каждом городе по два дня. Но на Гернси их планы неожиданно переменились. Они рассчитывали на короткий обмен в аэропорту: они отдадут чертежи, получат обещанные деньги…

— О какой сумме идет речь? — спросил Саймон.

Пять тысяч долларов, ответил Чероки. Заметив недоверие на их лицах, он поспешно добавил, что да, деньги и правда огромные, поэтому Чайна и настояла на том, чтобы пакет распечатали в их присутствии, прежде чем они куда-нибудь с ним полетят, ежу ведь понятно, что никто не станет платить пять тысяч баксов да еще давать два бесплатных билета в Европу только за то, чтобы переслать из Лос-Анджелеса обычную посылку. Но потом оказалось, что в огромных деньгах как раз и было дело. У человека, который заказал чертежи, денег было больше, чем у Говарда Хьюза, и он, видно, привык сорить ими направо и налево.

Однако в аэропорту их не ждал ни чек на крупную сумму, ни чемодан с наличными, и вообще ничего, что хотя бы отдаленно соответствовало их ожиданиям. Вместо этого их встретил какой-то молчун, Кевин Не-помню-кто, который запихнул их в фургон и отвез в шикарное поместье в нескольких милях от аэропорта.

Такой поворот дела — несколько обескураживающий, надо признать, — здорово напугал Чайну. И в самом деле, они оказались в одной машине с совершенно незнакомым человеком, который не сказал с ними и пятнадцати слов. Жутковато было. Зато похоже на приключение, и Чероки, со своей стороны, был заинтригован.

Наконец они подъехали к потрясающему особняку, который стоял на участке земли бог знает во сколько акров величиной. Дом был очень старый, но полностью отреставрированный, и стоило Чайне его увидеть, как она немедленно захотела его сфотографировать. Снимков там можно было сделать столько, что на целый номер «Архитектурного дайджеста» хватило бы.

Не сходя с места, Чайна решила, что обязательно снимет этот дом. И не только дом, но и поместье целиком, где было все, начиная с пруда для уток и заканчивая какими-то доисторическими штуковинами. Чайна понимала, что другой такой возможности может больше не выпасть на ее долю, и, хотя это означало снимать наудачу, она все же решила рискнуть и потратить время, силы и деньги, так ее вдохновило это место.

Чероки это вполне устраивало. Чайна сказала, что съемки займут дня два, и он решил тем временем полазать по острову, который тоже был классным местечком. Оставался один вопрос — согласится ли на это владелец поместья. Не всем ведь нравится, когда фотографии их домов появляются в журналах по всему свету. От посетителей потом не отобьешься.

Хозяином оказался человек по имени Ги Бруар, и ему идея понравилась. Он уговорил Чероки и Чайну заночевать у него и вообще провести в его доме столько дней, сколько потребуется для фотографирования.

«Мы с сестрой живем тут одни, — объяснил он нам, — поэтому рады любым гостям».

В доме гостил также сын хозяина, и Чероки даже показалось, что Ги Бруар надеялся свести их с Чайной. Но сын был нелюдимым типом, все время исчезал куда-то и приходил только поесть. Зато сестра хозяина была очень милой, и сам Бруар тоже. Поэтому Чероки и Чайна сразу почувствовали себя как дома.

Что до Чайны, то она тут же нашла общий язык с Ги. Оба интересовались архитектурой: она — потому, что фотографирование зданий было ее профессией, а он — потому, что собирался что-то строить. Он даже показывал ей будущую строительную площадку и возил по историческим местам. Чайна должна сфотографировать весь Гернси, говорил он ей. Материала хватит на целый фотоальбом, а не только на одну журнальную статью. Остров мал, но прямо-таки дышит историей, ведь все человеческие сообщества, когда-либо жившие на нем, оставляли по себе память в виде построек.

В четвертый, и последний, вечер, который они провели в доме Бруаров, состоялась давно запланированная вечеринка. А точнее, формальный прием, на который ждали несколько тысяч человек. Ни Чайна, ни Чероки не знали, в честь чего он затеян, пока ближе к полуночи Ги Бруар не собрал всех вместе и не объявил, что проект для его здания — а им оказался какой-то музей — наконец избран. Он назвал имя архитектора, чьи чертежи Чероки и Чайна доставили из Калифорнии, и все закричали, музыканты ударили в барабаны, пробки от шампанского полетели в воздух, и начался фейерверк. Откуда-то принесли мольберт с рисунком будущего музея, все разглядывали его, охали, ахали и пили шампанское часов до трех ночи.

На следующее утро ни Чероки, ни его сестра не удивились, не встретив в доме ни души. Около восьми тридцати они пробрались на кухню, пошарили там и нашли кофе, молоко и хлопья. Они решили, что ничего страшного не случится, если они сами приготовят себе завтрак, пока Бруары отсыпаются после вчерашнего. Поели, вызвали такси и поехали в аэропорт. Никого из поместья они больше не видели.

Они полетели в Париж и два дня осматривали достопримечательности, которые до этого были им знакомы только по картинкам. Потом прилетели за тем же самым в Рим, но в аэропорту Да Винчи их задержал Интерпол.

Их вернули на Гернси, где, по словам полицейских, им хотели задать несколько вопросов. Когда они спросили каких, им ответили, что «серьезное происшествие на острове требует их немедленного возвращения туда».

Как выяснилось, их ждали в полицейском управлении Сент-Питер-Порта. Там их посадили в две одиночные камеры: Чероки на двадцать четыре неприятных часа, Чайну — на трое кошмарных суток, которые закончились тем, что она предстала перед судьей и тот отправил ее в камеру предварительного заключения, где она находится и сейчас.

— За что? — спросила Дебора. Наклонившись через стол, она взяла Чероки за руку. — Чероки, в чем ее обвиняют?

— В убийстве.

Он поднял свободную руку и закрыл ладонью глаза.

— Они там совсем с ума посходили. Чайну обвиняют в убийстве Ги Бруара.