Томится душенька на зоне - Владимир Колычев Страница 15

— Тюремное питание?!

Евгению изнутри тряхнуло так, что на какое-то время она потеряла ощущение почвы под ногами.

— Да, вы задержаны, гражданка Володарцева. Пока вам не предъявят обвинения, вы будете содержаться в изоляторе временного содержания. Ну а потом дальше, по этапу… Чтобы избавить тебя от иллюзий, девочка, скажу сразу и наверняка — положение твое очень серьезное, и ничем ты себе уже помочь не сможешь. Игры с огнем ничем хорошим не заканчиваются…

Евгения уже поняла, что с Адамом шутки плохи. Но даже когда ее под конвоем везли в изолятор временного содержания, она все еще не верила, что прокуратура сможет довести дело до суда. Ведь это же такая нелепость — посадить женщину за развращение мужчины…

* * *

Гоша сначала изобразил плясовой прихлоп с притопом в стиле «Яблочко», и только затем провыл на блатной манер.

— Гоп-стоп, мы подошли из-за угла!

И бывалого урку из себя он тоже изображал. Тяжелый взгляд, хищный оскал, нахальная ухмылочка, нарочито расхлябанная походка. Но ему не хватало внутренней крепости, чтобы держать марку. Никита уже второй день изучал его и видел, как плюхала жижа в его глазах, как подрагивал его голос, когда он тужился, чтобы доказать свое право на место в уголовной элите.

Гоша вернулся с допроса, надзиратель только что закрыл за ним дверь. Заметив устремленный на него взгляд, он дернулся в сторону Никиты.

— Ну, чего вылупился, фраер!

Но ему и сейчас не хватило духа, чтобы выдержать задуманную высоту полета. Он остановился в шаге от Никиты, снова изобразил прихлоп, показывая, что у него хорошее настроение и бояться его нечего.

Никита был далек от тюремных понятий, о порядках в неволе имел смутное представление. Но одно он знал точно — это примитивный, можно даже сказать, первобытный мир. Философские изыскания и размышления над сущностью бытия здесь неуместны, на уме должно быть только одно — как отстоять право на свое «я» и на свою территорию. Здесь все, как у волков и у собак. Пометил свое место в этой жизни и твердо стой на нем, что бы ни случилось. Арестанты не звери, но они живут по законам дикой стаи. Нельзя показывать им свою слабину, потому что те как животные, они чувствуют ее интуитивно. И силу они уважают на рефлекторном уровне, поэтому, если ты чего-то стоишь, тебя не станут сгонять с твоего места, если, конечно, оно не на вершине холма, где обитают лидеры. У вожаков свои правила, и грызня за место под солнцем более серьезная и страшная, чем в общей массе. Но Никите не до жиру, он во власть не лез, но и свою маленькую территорию площадью с поверхность нар он за здорово живешь не уступит. В пещере жить — неандертальцем быть…

Он не был актером, но делать лицо кирпичом умел. И это сейчас ему здорово пригодилось. Он выдержал психологический натиск со стороны Гоши и тут же отвел от него взгляд. Все должно быть в меру, излишества обостряют ситуацию. И сам Гоша это понимал. Поэтому сбавил обороты, перешел на сговорчивый тон.

— А я сейчас такую кралю видел! — наигранно потянувшись, протянул он.

— Где? — расплылся в улыбке Ваня Треух.

Типичный «добряк». Здоровый, как бык, добродушный, как лубочный медведь. Удивленно вскинутые брови, нерешительное, слегка смущенное лицо, чуточку приоткрытый рот, слабая мимика, голос тихий, речь плавная. Он очень любил домашний уют, и потому первым делом, как попал в камеру, позаботился о том, чтобы жена принесла ему пододеяльник под колючее одеяло и тапочки. Да и попал он под статью за то, что стащил с родного завода платяной шкаф, дабы обустроить свой домашний быт.

— В Караганде! — ухмыльнулся Гоша, заносчиво глянув на Ваню.

Будь Треух слаб физически, он бы давно превратил его в жертву, мишень для самоутверждения. Но у Вани кулак был размером с Гошину голову, и это ли не повод задуматься над тактикой своего хулиганского поведения.

— Такая краля!.. — Походкой пингвина Гоша изобразил вихляющую бедрами женщину. — Там в конце коридора «хата», там ее закрыли… Сразу два вертухая за ней шли, какая фифа!.. Я думал, они вместе с ней в камеру зайдут, ну, чтобы «спасибо» получить, да. Нет, отчалили… А я бы к такой крале заехал на часок…

— Так в чем дело? — развеселился Треух.

— Бабла нет, — развел руками Гоша. И, немного подумав, с оттенком превосходства во взгляде добавил: — Братва обещала подогнать лавья, суну вертухаю четвертной на лапу, он меня к этой киске на ночь сводит…

— А что, можно так вот просто к бабе в камеру? — простодушно спросил Ваня.

— Ну, ты деревня, в натуре! — ухмыльнулся Гоша. — Да за бабки здесь все можно. Или ты думаешь, менты не любят вкусно кушать?.. Не знаю, может, четвертного будет мало. Такая краля, что я тащусь…

С мечтательным выражением на лице Гоша забрался на свой лежак, накрылся одеялом и затих. Спустя какое-то время послышалось его учащенное дыхание…

* * *

Евгения сидела на жесткой лавке, обхватив голову руками, покачиваясь в такт своим горьким думам. Не просто дверь тюремной камеры захлопнулась за ней, это закрылся путь в привычный для нее мир. И надежда на благоприятный исход поугасла… Над ней надругались, ее унизили, и она же за все это должна ответить перед судом. И ответит. Потому что нет справедливости в этой жизни. Потому что без денег ты никто…

Дверь открылась без предупреждения. Глупо было бы рассчитывать на то, что милицейский надзиратель постучится, прежде чем вставить ключ в замок… В камеру вошел немолодой и даже в какой-то степени старый для лейтенанта офицер. Лоб в форме полумесяца, круглые бегающие глазки, нос плоский и с изгибом, обращенным вверх, похотливые узелки в уголках мокрых губ. Евгения уже знала этого лейтенанта. Он принимал у нее по описи документы и личные вещи. Он же в комнате дежурной части как бы невзначай провел рукой по выпуклостям внизу ее спины. И заставил остро пожалеть, что для визита в прокуратуру она выбрала не брюки, а юбку.

— Скучаешь? — заискивающе, но при этом с хозяйской уверенностью в голосе спросил он и присел на топчан.

— А вы как думаете? — с горькой усмешкой спросила она.

— Ничего, девочка, и в тюрьме тоже есть жизнь. Главное, с начальством дружить, тогда все будет в порядке.

— Я не хочу ни с кем дружить, — сказала Евгения, догадываясь, куда клонит этот скользкий тип.

— Я тебя понимаю, ты сейчас в ступоре, тебе надо из него выйти… Я так понимаю, вещей у тебя с собой нет.

— Откуда я знала, что меня посадят…

— Да я и сам, если честно, удивлен. Ну, развратные действия, это еще можно понять. Железного занавеса давно уже нет, люди расслабились, раскрепостились. Я бы и сам, если честно, кого-нибудь сейчас совратил… — незлобиво, но с маслеными разводами в глазах улыбнулся лейтенант.

— Только не меня… И вообще, я не понимаю, что вам от меня нужно? — ежисто спросила она.

— А то и нужно, что утешить бедную девочку. Ничего такого ты не сделала. Ну, подумаешь, в порно с каким-то малолеткой снялась…