Любовь в законе - Владимир Колычев Страница 15

Опухлость под глазом могла растечься в синяк, но Полина знала средство, чтобы не допустить этого. Благо мяса в морозилке хватает, спасибо Макару, на рынке сегодня сразу три килограмма шейной вырезки взял. Деньги у него были. Но не только деньги.

– Откуда у тебя пистолет? – спросила она, приложив к опухлости холодное мясо.

– Так время сейчас какое, кругом бандиты.

– Не знаю, не видела.

– Ты не видела, а я видел. В поездах их, знаешь, сколько… Недавно зэк один с зоны возвращался, на мать твою кинулся – бабу, говорит, хочу… Хорошо, я рядом был, успокоил. Кулак, правда, отбил. А был бы ствол, пристрелил бы как собаку… Только сегодня его купил.

– Где?

– Да на рынке. Азербайджанец один подошел, ствол, спрашивает, нужен? У них же сейчас там Карабах, они оттуда оружие к нам вагонами везут. За сто баксов отдал. Ствол в смазке был, чистый и непорочный, как девочка. Как ты, – весело улыбнулся Макар, заставив Полину трепетать от восторга.

То, что происходило с ней, иначе как счастьем не назовешь. Она безумно любила Макара. И так ей с ним хорошо было, что крылья за спиной вырастали, и не ходила она, а будто парила над землей. И уже невозможно представить, как она раньше жила без него. Да и не жизнь это была, а жалкое существование. То ли дело сейчас…

– Наш «ТТ», тульский завод, не какая-то там китайщина. Сто баксов за такой ствол – считай, даром.

– Да, но сто долларов – это большие деньги.

– Ты за деньги не переживай, этого добра хватает.

– Неужели проводники так много получают?

– Я же тебе говорил, зарплата маленькая. Но мы же крутимся: левака наберешь, глядишь – за рейс пятьсот баксов… Еще маманя твоя завтра привезет.

– Ну да, привезет, – расстроилась Полина. – Представляю, что будет…

– А что будет?

– Ну, ты же с ней начнешь, ну, как раньше…

– И с ней, и с тобой, – насмешливо посмотрел на нее Макар. – Ты справа, она слева. Никогда еще не пробовал сразу и с мамой, и с дочкой…

– Я тебе дам, сразу! – возмутилась она.

– Дашь, куда ты денешься. И Тонька даст… Только я у нее не возьму, – серьезным тоном сказал он. – Вышел я из того возраста, чтобы свинством заниматься. Без мамки твоей спать будем. А она пусть отдыхает.

Полина облегченно перевела дух. Но на душе остался осадок. От мысли, которая вдруг пришла на ум. Она так влюблена в Макара, что готова на безумство ради него. И если бы он вдруг потребовал от нее лечь в постель вместе со своей матерью, она могла бы согласиться… Но это же так отвратительно! И как здорово, что Макар больше не хочет заниматься свинством.

– Представляю, как она злиться будет.

– Ну ты же злилась, когда мы с ней кувыркались. Теперь пусть она злится. А если возникать будет, за дверь ее выставим. Это же твоя квартира, да?

– Ну, по наследству, да.

– Ну вот, выставим за дверь, пусть живет как хочет.

– Она все-таки моя мать.

– Какая она тебе мать? – скривился Макар. – Она о тебе и не вспоминала, как будто тебя никогда и не было. И знать бы тебя не знала, если бы бабка твоя не умерла. Квартира ей эта нужна была, а не ты. Я тебе даже больше скажу: она травануть тебя хотела, чтобы ты в наследство не вступила…

– Ну нет…

В такое коварство действительно сложно было поверить. Но дело в том, что Полина не могла не верить Макару. Она готова была соглашаться с ним во всем. Потому что жила не своей, а его жизнью. Она сама чувствовала, что растворилась в нем без остатка.

– Не веришь – не надо. Убеждать я тебя не буду.

– Да нет, я верю…

– Только мы ей это говорить не будем, ладно? А то получится, как будто я ее тебе сдал. А это, поверь, не в моих правилах… Слушай, а ведь я действительно ее сдал. И знаешь почему? Потому что голову из-за тебя потерял…

Его рука забралась к ней под футболку, под которой ничего не было. Его бессовестные ласкающие прикосновения мгновенно воспламенили ее кровь, пьяную и от вина, и от любви. А к тому моменту, когда он навалился на нее, она уже закипала изнутри. Но Макар знал, что ей нужно, и пожар внутри ее в конце концов был потушен…

Яркие лучи светили в окно, выстилая светлый прямоугольник на полу в пространстве между батареей и кроватью. Это значило, что солнце поднялось уже достаточно высоко для раннего утра. Время близилось к полудню, а Полина только-только проснулась. Но ведь ее можно понять: вина вчера много выпила, а потом еще Макар чуть ли не всю ночь тушил в ней пожары. И так повернет ее к себе, и этак, и все ему мало, а ей так здорово, что никакая усталость нипочем. И все-таки она вымоталась, потому и проснулась так поздно.

А почему Макара нет в постели? А что, если он ушел? Поматросил – и за борт? Полина как ужаленная вскочила с постели, выбежала в коридор, заглянула в гостиную, где до сих пор стоял неубранный стол и валялось перевернутое кресло. Но Макара она там не нашла. Не было его и на кухне.

Обнаружила она его в ванной. Он сидел на старой стиральной машине с вытянутой рукой, перетянутой жгутом повыше локтя. В другой руке был шприц. Ее появление не всполошило его, он спокойно воткнул иголку в вену и невозмутимо стал давить на поршень шприца, вгоняя в руку мутноватую жидкость. Он говорил с ней взглядом, требуя тишины. И она не могла не подчиниться.

Он выдавил содержимое шприца, выдернул из вены иголку, снял жгут. Только тогда Полина осмелилась спросить, чем он занимается. Хотя и так было ясно, что происходит. Она же не маленькая девочка, все понимает.

– Да вот вчера по случаю пару морфина купил. – В предчувствии блаженства Макар закрыл глаза. – Волнение снять надо.

– Какое волнение?

– Не хочу с твоей мамкой ругаться, а придется. Из-за тебя. Да и тебе достанется, за тебя переживаю. Она сегодня возвращаемся, или ты забыла? – не глядя на нее, спросил он.

– Нет… Может, мы просто не станем открывать ей дверь?

– Тогда она подумает, что нас нет дома, сядет у порога, будет ждать.

Макар поднялся и, нечаянно толкнув Полину плечом, вышел из ванной. Она проследовала за ним до спальни, легла рядом с ним на кровать.

– А мы не будем выходить из дома. Продукты у нас есть…