Экзотический симптом - Ирина Градова Страница 15

– И все-таки мой тебе совет: не вмешивайся! Стой в сторонке и жди, как говорится, пока мимо тебя проплывет труп Тактарова ^[4]. Ну, не так радикально, конечно. Хотя, с другой стороны…

* * *

Алла шла на встречу с Мариной, как обычно, в приподнятом настроении. Подруги старались не нарушать традицию и встречались пару раз в неделю. Обе работали в центре, поэтому это было несложно – если, конечно, у Марины не случалось заседания суда, или у Аллы не возникали какие-то непредвиденные обстоятельства на службе.

В зале царила полутьма, и только три столика занимали посетители кафе. Одним из них оказалась Марина. Она выбрала местечко у окна, но, к удивлению Аллы, перед адвокатессой не стояло, по обыкновению, блюдо с пирожными. Неужели подруга не в настроении?

– Привет! – бодро поздоровалась она, подходя и клюя Марину в пухлую, гладкую щеку.

От нее пахло духами Champs-Elisees – других адвокатесса не признавала.

– И тебе привет, – вяло ответила подруга.

– Что-то случилось?

– С чего ты взяла?

– Ты одета в темные цвета, хотя обычно похожа на жар-птицу— это раз. Не уписываешь эклеры, которые обожаешь, а мусолишь чашку черного кофе – это два. Ну и, наконец, у тебя самое кислое выражение лица из всех, что я могу вспомнить за годы нашего знакомства. Достаточно для подозрений?

– Что ж, ты права, – вздохнула Марина. – Настроение у меня фиговое: в кои-то веки решила сделать то, чего никогда не делала, и, похоже, зря напряглась!

– И чего же ты никогда не делала – не прыгала с парашютом, не ныряла с аквалангом или не ездила на верблюде?

– Ну, положим, на верблюде я ездила, – возразила адвокатесса. – В Тунисе… Бедный тот верблюжонок – тяжело ему пришлось! Но после поездки я дала ему фиников, так что он внакладе не остался!

– Тогда о чем речь?

– Помнишь, я взялась за дело pro bono?

– Конечно! – Алла вздохнула с облегчением: она-то уж решила, что у Марины не в порядке со здоровьем или проблемы в личной жизни. – И что, клиентка неблагодарной оказалась?

– Откуда ты знаешь? – выкатила глаза подруга. Алла растерялась: она ляпнула первое, что пришло на ум.

– Неужели угадала? – спросила она.

– Угу. Понимаешь, люди вроде нее вечно прибедняются, выдавливают из тебя слезу, и ты проникаешься к ним сочувствием, из кожи вон лезешь, пытаясь помочь, а они…

– А они принимают это как должное?

– Если бы только это!

– А есть что-то еще?

– Баба приползла ко мне вся в соплях, рыдала, что твоя египетская плакальщица, и я согласилась помочь. Ненавижу дела об опеке, не берусь за такие: никогда не знаешь, что было, а чего не было – кто там разберет, что в чужой семье происходит, за закрытыми дверьми!

– Ты расстроена и сердита, – заметила Алла. – Значит, обнаружила нечто, заставившее тебя усомниться в честности клиентки?

– Да уж, «нечто»… Я провела небольшое исследование, опросила соседей. Соседи, скажу я тебе, прямо-таки кладезь информации о своих ближних!

– Согласна, но не забывай, что они – как свекровь или теща, которые редко хорошо отзываются о зяте или невестке!

– И все-таки соседи дают весьма полезные сведения, которые не может дать никто другой, ведь они живут друг с другом бок о бок и видятся почитай что каждый день.

– Так что ты выяснила?

– Что эта Иночкина и все ее семейство – не такие уж белые и пушистые, как она себя изображала в моем кабинете.

– А именно?

– Ну, во-первых, у нее есть старший брат, наркоман. Четыре ходки за торговлю «дурью» и хранение, а также за разбой и хулиганство.

– Они что, в одной квартире живут?

– Нет, но он, по словам соседей, частенько наведывается. Квартира ранее принадлежала их родителям, и брат, само собой, не согласен с тем, что сестрица со своим выводком «приватизировала» хату. Он устраивает такие дебоши, что весь подъезд ходуном ходит! Между прочим, и сама Иночкина не чужда семейному пристрастию: на нарах она, конечно, не сидела, но в прошлые годы задерживалась за хранение. Ее дважды ограничивали в правах на старших детей, но в последние годы она вроде бы взялась за ум, устроилась на работу и восстановилась в правах. Успев при этом родить еще двоих детишек и выгнать очередного сожителя.

– Вот это новость! – пробормотала Алла.

– Сама понимаешь, мне было очень неприятно такое узнать! Но я – адвокат и обязана защищать клиента, независимо от его морального облика.

– Тем более что Иночкина исправилась!

– Кроме того, как я уже сказала, изъятие детей осуществлялось каким-то диким способом, в обход четко прописанной процедуры. Вдобавок ко всему, в, с позволения сказать, документе, оставленном службой опеки (честно сказать, он годится только в качестве туалетной бумаги), весьма туманно описаны основания для изъятия: совершенно непонятно, в чем обвиняют мамашу. Да, в холодильнике отсутствовала черная икра и даже красная, сама квартира действительно нуждается в ремонте, а детские вещи передаются от старших к младшим штопаными-перештопаными, но в большинстве многодетных семей дела обстоят подобным образом! Дети здоровы, не вшивы, не избиты и не истощены – какова цель органов опеки? И еще один вопрос, на мой взгляд, немаловажный: если все так плохо, то почему не забрали всех? Разве старшие дети не находятся в такой же «ужасной» опасности, что и младшие?

– Ты разговаривала с представителями опеки?

– Нет, решила начать с соседей, чтобы собрать побольше сведений и понять, с кем имею дело. Я пыталась связаться с Иночкиной, чтобы объясниться по поводу ее, мягко говоря, скрытности, но не сумела: телефон не отвечает, представляешь! Я написала сообщение, но ответа не получила: похоже, она передумала со мной связываться, так как ожидала, что я, как полная идиотка, накручу всю ее «лапшу» на уши и приму слова на веру, ничего не проверяя!

– Может, стоит встретиться с Иночкиной лично? – предположила Алла. – Чтобы поставить все точки над i?

– Наверное, так и придется поступить, – вздохнула Марина. – Не люблю бросать дело на полпути! Хотя, скорее всего, это ничего не даст: тетка, видимо, узнала, что я проводила опрос соседей за ее спиной, и то ли обиделась, то ли испугалась…

– Удивительные совпадения случаются в жизни! – проговорила Алла задумчиво.

– Ты о чем сейчас?

– Понимаешь, я сейчас веду дело об убийстве, и жертва – работница органов опеки!

– Да ты что? С другой стороны, если они все действуют одинаковыми методами, не удивлюсь, что кто-то решил радикально выразить свое мнение по этому поводу!

– Точно, – кивнула Алла. – Ты дала мне в руки важную ниточку! Раньше я думала сосредоточиться на окружении жертвы – ну, знаешь, друзьях, врагах и любовниках, а теперь вот считаю, что «рабочая» версия, пожалуй, более правдоподобна! Придется как следует порасспросить не только ее коллег, но и, так сказать, «клиентов». Если окажется, что убиенная участвовала в рейдах типа того, о котором рассказала ты… Между прочим, я даже пока не до конца уверена, что имею дело с убийством!