Русский Рокамболь - Александр Цеханович Страница 14
Русский Рокамболь - Александр Цеханович читать онлайн бесплатно
— Ладно! — пробасил Алешка и выпил-таки рюмку.
— Теперь вот я тебе что еще скажу… — продолжал Андрюшка, но вдруг на минуту замолчал, пытливо поглядел в лицо приятеля и, как бы убедившись в чем-то, сказал не то иронически, не то торжественно: — Я через несколько дней буду графом.
Колечкин выслушал эти слова с таким взглядом, как будто усомнился было в нормальном образе мыслей своего собеседника.
— Ты думаешь, я с ума сошел, — продолжал Андрюшка. — Это всегда, брат, так думают в первую минуту, когда огорошишь человека тяжелым словом; но не удивляйся, а вот выслушай-ка лучше!.. Есть в Петербурге некий граф Радищев… может быть, слыхал?
— Слыхал.
— Это из обедневших графов! Он вторым браком женат на купеческой дочери, взяв за нею большое приданое; но все не в этом дело! А вот сын его — мой двойник… Я видел его — и дело мое кончено! Он и я, мы сольемся в одно лицо. Понимаешь? А там я уж сумею оказаться на своем месте.
Колечкин разинул рот и с удивлением, близко граничащим со столбняком, глядел на Андрюшку.
— Ну, чего уставился?! Слушай дальше!.. Сын этот, молодой граф, в настоящее время в университете и кончает там курс, через год… я дам ему кончить курс… а это время я посвящу знакомству с ним и с его обстоятельствами.
— А как же, ведь ты двойник? Вы можете столкнуться…
Андрюшка презрительно улыбнулся:
— Дурак! Перед выходом на сцену что делают в уборной?
— Ага, понимаю! Ты будешь носить грим?!
— Я не знаю, что такое грим, но догадываюсь, что это. Вероятно, наклеенные баки, выкрашенные волосы, очки и прочее…
— Ты гений! — воскликнул Колечкин с поддельным восторгом.
Андрюшка продолжал:
— Так пройдет год, и в это время я буду все вертеться около него, ни на минуту не буду терять его из виду… В ресторанах, в театрах, везде, везде буду бывать, где и он. Для этого мне и нужно шикарное платье и ты. Ты должен будешь мне все показывать и рассказывать, где как держаться надо. Не беспокойся, я скоро выучусь, я себя знаю. Мне главное — первое время будет трудно. Я не могу опростоволоситься, я граф и должен выучиться быть графом. Понял?
— О, черт возьми! Да ты гений! Понял! Понял! Что же касается моего знания света и приличий, то ты не ошибся. Я действительно бывал в обществе! — важно заключил Колечкин.
— Ну, вот так и будет! — сказал Андрюшка, и красивое лицо его приняло такое выражение железной воли и решимости, что в глазах его собеседника отразился восторг и подобострастие.
А прежде думал ли он, что из этого мальчишки, сына чиновника Курицына, выйдет такой человек?
— Но помни одно! — вдруг заговорил опять Андрюшка. — Если ты только мне изменишь — беда тебе! — И глаза его страшно сверкнули.
— Да зачем мне изменять, когда с тобой у меня связано теперь все мое благополучие. Ни один кот не уйдет из тепла куда-нибудь в темный сырой угол. Я, брат, теперь все понял и понял, что ты за человек… и не настолько глуп, как ты думаешь!..
— Так решено! Давай руку!
Оба негодяя пожали руки и замолчали. Каждый из них погрузился в свои мысли и соображения.
— Да… вот еще: мне необходим какой-нибудь паспорт! Ты можешь достать? — вдруг спросил Андрюшка. — У тебя, кажется, есть такие люди?
— Могу. Есть! — ответил Колечкин с серьезным лицом.
— Хорошо! Ну а теперь едем за одеждой.
Колечкин повиновался, и через несколько минут приятели вышли из трактирной конурки.
Часов в восемь вечера Никольский сквер кишел гуляющими. Вечер был чудный, теплый. Толпа, наполняющая все аллеи, была самая пестрая.
Швейки, гимназистки и расфранченные девицы особой категории весело болтали со своими кавалерами, наполняя аллеи городского сада звоном юных голосов и визгливым хохотом.
У самого входа в сад, там, где приютилась будка с минеральными водами, стоял юноша-студент замечательной красоты.
Наружность его обращала внимание не только дам, но и мужчин. С иголочки новый форменный костюм, ловко охватывавший его стан, также представлял собой нечто особенное. Он стоял, задумчиво опираясь на дорогую палку слоновой кости и, не обращая внимания ни на кого, глядел на улицу.
Очевидно, он ожидал кого-то.
— Какую-нибудь счастливицу ожидают! — вслух сказала расфранченная особа.
Но Андрюшка не слыхал этих слов. Он был весь поглощен вопросом: придут ли они или не придут?.. От решения этого вопроса зависело теперь многое.
Он несколько раз с беспокойством вынимал золотые часы. Время шло, а их не было.
«Неужели они не придут? — думал молодой негодяй. — Неужели Наташа обманула меня сегодня утром платком…»
Но вдруг лицо его оживилось. Вдоль чугунной ограды сада, по направлению к входу шли две бедно одетые девушки. Одна была повыше, бледнолицая, с печальными голубыми глазами и уже не первой молодости, другая пониже, полненькая, живая, краснощекая.
Андрюшка бросился было к ним навстречу; но потом решил остаться на месте и принял только еще более живописную позу.
Наташа и сестра вошли в двери, и глаза первой тотчас же начали искать в толпе кого-то.
Андрюшка решил, что теперь пора подойти, и приблизился.
Увидав его, Наташа узнала его только тогда, когда он, церемонно сняв шляпу, заговорил. На вспыхнувшем лице ее отразился восторг. Лицо Софьи тоже выразило приятное удивление.
Теперь она убедилась, что это тот самый несчастный граф, который, в силу какой-то страшной, непонятной тайны, принужден вести двойное существование.
Ей стало жаль его.
— Очень приятно, — ответила она, а сама глядела в прекрасное лицо молодого человека и не могла отвести от него глаз. Все, что передала ей сестра, было так дико, но в то же время так жгуче интересно, что вся душа бедной девушки рвалась к разрешению этой загадки. А разрешение ей обещала Наташа во время свидания, прибавив, что он хочет переговорить с ней о важном деле, касающемся счастья всей его жизни.
Всякая женщина пошла бы на эту приманку, а сестра Соня была женщина из самых обыкновенных.
Теперь она с замиранием сердца ждала, что он скажет, с чего начнет.
Дьявольский ум Андрюшки подсказал ему, что нужно говорить.
Он принял таинственный вид и рассыпался в благодарностях. Голос его звучал так печально и мягко, что у Наташи от умиления выступили слезы.
Потом он стал намекать на многое, что составляет страдание его жизни. Он упоминал вскользь про злость людскую, про разные таинственные обстоятельства и заключил искренним признанием, что он страдает не за себя, а за свою покойную мать… за ее поступок, за ее преступление он лишен графского титула. Так было надо сделать, он и сделал! Он так любил свою мать, что все готов перенести, чтобы очистить ее имя; но теперь тайна раскрылась сама собой и он возвращается в свет.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии