Старшая правнучка - Иоанна Хмелевская Страница 14

Переступив порог, Юстина сразу взяла быка за рога.

– Дядюшка, я пришла за дневником прабабушки. Прошлый раз тетя сказала, что последняя воля – святое дело, так надо же ее наконец выполнить.

Кроткий дядюшка Людвик страшно озаботился и сконфузился.

– Правильно, дитя мое, ты совершенно права, дневник имеется, вернее, должен быть, ведь его еще до войны припрятал мой батюшка, твой двоюродный дедушка…

– И так хорошо припрятал, что никто после этого не видел, – недовольно пробормотала тетя Гортензия.

– Так вы не знаете, где он? – догадалась Юстина при виде смятения дяди и тетки.

– Почему же не знаем? – обиделся дядя Людвик. – Очень даже знаем. В сейфе лежит. В этом доме. Все время там и лежит.

– Так почему же вы мне его раньше не отдали?

Бедный Людвик поник окончательно.

– Да потому, дитя мое, что, откровенно говоря, не могу я этот сейф открыть.

– Я уж решил, что он пострадал, как и вообще ваш дом, – предположил Болеслав.

– Ты прав, сынок, пострадал…

– Ну так его и открывать не надо! – обрадовалась Юстина.

– Да нет,:– смущенно возразил Людвик, – он не разлетелся на куски, не лопнул, а вроде как в нем что заело. Я уж и так, и сяк пытался, никак не открывается. Мне очень неприятно…

– И все эти годы вы, дядюшка, безуспешно пытались открыть сейф?

– Ну да! – вспылил кроткий Людвик. – Я же не по сейфам специалист, а по лошадям. Вот если бы в нем какие материалы о лошадях были, я бы, может, и более энергично его открывал, хотя за успех все равно не поручусь.

– Боже, как я рада! – просияла Юстина. – Выходит, не моя вина… А я-то себя упрекала, что до сих пор не выполнила волю прабабушки. Сколько же лет прошло со дня ее смерти? Уже десять? Полагаю, пора бы и прочесть дневник.

И опять дядя Людвик целиком и полностью оказался согласен с племянницей.

– Конечно, я виноват, я должен был позаботиться об этом. Да ума не приложу, как взяться за дело. Обыкновенный слесарь вряд ли справится, надо, наверное, такого… с этим, как его… кислородным пламенем.

– Ацетилен может повредить содержимому сейфа, – авторитетно заметил Болеслав.

– Тогда и не знаю. Лучше всего было бы пригласить какого-нибудь профессионального взломщика, что по сейфам специализируется. Может, у вас найдется знакомый, еще довоенный?

– А послевоенный не подойдет? – удивился Болеслав.

– А у тебя есть послевоенный? – обрадовался Людвик.

– Опомнитесь, о чем вы! – перебила мужчин шокированная Гортензия. – Не хватает нам только уголовников приглашать.

– Надо найти слесаря! – энергично потребовала Юстина. – Не может быть, чтобы не осталось хороших специалистов!

– Наверное, есть, да я не мог найти, – оправдывался Людвик. – Кузнеца вызову, если надо, а вот слесаря…

Болеслав потряс головой, отгоняя жутковатый образ слесаря-медвежатника, и припомнил, что ведь имеет дело с самым разнообразным техническим персоналом, наверняка помогут найти нужного человека.

Все с облегчением вздохнули и уже спокойно посмотрели на предмет спора. Томаш завел сейф как раз незадолго до начала войны, должно быть, для того, чтобы хранить в нем акции и ценные бумаги. Наследники Томаша о сейфе забыли, им хранить было нечего, а об акциях компании по торговле древесиной даже вспоминать было неприятно. К тому же сейф не бросался в глаза, так как его почти целиком закрывало зеркало до потолка, от старости покрывшееся радужными разводами.

– Хорошо бы заодно и зеркало восстановить или совсем убрать, – оживилась Гортензия. – В нем уже ничего не видать.

– Ни в коем случае не выбрасывать! – возразила Дорота. – Нужно постараться отреставрировать, такого хрустального стекла теперь днем с огнем не найдешь во всей Польше. Я и то удивляюсь, как еще у вас сохранилось?

– А то ты не знаешь как! Ведь я уже в феврале здесь была, сразу вслед за русской армией явилась! – похвасталась Гортензия.

И в самом деле, вспомнила Юстина, конец войны все просидели в Глухове, и Гортензия первая, не вытерпев, бросилась в разрушенную Варшаву присмотреть за домом. Наверняка и сейф лишь благодаря ей уцелел.

* * *

Операция по вскрытию" замурованного в стену железного монстра началась через два дня. Болеслав разыскал-таки двух умельцев. Работа заняла полдня и вечер. Узнав о предстоящем вскрытии сейфа, к Гортензии, как на представление, поспешили все родичи, втихую надеясь: а вдруг орудовать все-таки будут настоящие довоенные взломщики?

Гортензия, как всегда, накрыла роскошный стол, за который уселось десятеро гостей, но усидели они недолго. Сейф находился в другой комнате, из столовой его не было видно, а всем хотелось присутствовать при операции. Вскоре за столом остался один Тадеуш, отец Юстины, а прочие гости столпились вокруг профессионалов.

Нельзя сказать, чтобы операция прошла без сучка и задоринки, сейф и в самом деле слегка перекорежило. Умельцы, обследовав пациента, единодушно поставили диагноз – рикошет. Не от бомбежки пострадал сейф, не от прямого попадания снаряда, как крыша, несчастного просто задело осколком. Ну да ладно, была не была, попробуют открыть нормально, уж если не выйдет – автогеном вырежут часть дверцы с замком.

Наличие большого числа зрителей вдохновляло, слесари ударились в амбицию и в поте лица копались в хитром механизме до тех пор, пока тот не поддался. Зрители оживленно комментировали ход операции и не спускали глаз с ловких рук работяг. Наконец те дуэтом облегченно выдохнули и, гордые собой, настежь распахнули дверцу.

С громким криком радости бросилась Юстина к большому ящику на полке сейфа, от которого все еще несло квашеной капустой. Он оказался таким тяжелым, что Юстина не смогла одна вытащить. На помощь поспешил мужской пол и в спешке уронил тяжесть, хорошо не на ноги. Падая, шкатулка раскрылась, и все увидели вторую – поменьше. Рядом вывалился и серебряный ключик. Юстина на полу дрожащими руками отперла серебряный ларец. Толстая тетрадь в красном сафьяновом переплете оказалась на месте.

Серебряный ларчик с дневником Юстина легко подняла с пола. Гортензия задумчиво осматривала опустевшую шкатулку.

– Надо же, и в самом деле гнет идеальный. Помню, в этой бочке капуста всегда была самой вкусной. Как думаете, может, опять взяться за квашение?

– Очень хорошо, – поддержала идею Барбара, – я стану в своем кафе и бигос подавать.

– Бигос в кафе? – удивился Людвик. Заглянул в сейф и воскликнул: – О, тут еще что-то есть!

И правда, в сейфе еще много чего было: никому не нужные ценные бумаги давно не существующих довоенных польских банков, никому не нужные довоенные польские денежные банкноты, три каких-то маленьких ключика на одном колечке и порядочная пачка иностранных дензнаков, хотя и запрещенных властями, но широко ходивших в стране.