Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева Страница 14

Рука болела в месте локтевого сгиба. Из вены торчала игла. Жанна подняла глаза. Капельница. Понятно: кормят ее. Сколько же еще так будет продолжаться?

– Доброе утро, – улыбнулась находившаяся в палате медсестра. – Очнулись? Замечательно! Хорошая новость! То-то радости будет! Вашим здоровьем интересуются каждый день.

– Кто? – с трудом выговорила она.

– Мужчина, который представляется как Сергей Сабуров. – И женщина в белом халате взглянула на нее с откровенным интересом. Имени Сабины не прозвучало, но… Но персонал клиники давно уже приучили не задавать бестактных вопросов, Жанна же от комментариев воздержалась. Еле заметно вздохнув, медсестра добавила: – И еще ваша мама звонила.

Сабуров, значит? Ну, этот из вежливости интересуется. А мама… Как она узнала? Ах да! Сабуров! Сообщил. Из города, должно быть, звонила. Или…

– Я скажу Олегу Николаевичу. Правда ведь он гений?

– Я хочу есть. Можно?

– Сейчас, сейчас. Все скажет Олег Николаевич.

И женщина в белом халате выпорхнула из палаты…

…Теперь каждый день он начинал обход с ее палаты. И задерживался подолгу, иногда в ущерб другим пациентам. Жанна его не понимала. Те, знаменитые, нужны людям. А она? Зачем с ней так возиться?

– Ты должна почувствовать боль в ногах, – говорил Олег Николаевич, завершая осмотр. – Боль – это жизнь.

– Я смогу ходить?

– У тебя просто нет выхода. Каламбур, да? Ну, улыбнись!..

…Первым ее навестил Сабуров. Приехал один, без Лары, без детей. Вошел в палату, посмотрел, попытался улыбнуться:

– Ну, как дела?

– Разве вы не видите. Лежу вот.

– Хорошо выглядишь, – промямлил он.

– Врете! – не выдержала Жанна. – Ну почему вы все время врете!

– А сама-то… То есть я тебе фруктов принес. Соки.

– Спасибо, здесь хорошо кормят, – и Жанна посмотрела на него враждебно. И вдруг спросила: – Как поживает Лара? Вы еще не поженились?

– Да с чего ты взяла, что я…

«Врете! И снова врете!» – закричал ее взгляд. Сабуров надолго не задержался. Улизнул, как только в палату вошла медсестра с подносом, на котором лежали ампулы и шприцы. Жанна почувствовала ненависть. Скоро он женится на Ларе! Как же этому помешать? Ну, как?!

На следующий день у нее зашевелились большие пальцы ног. Но от Олега Николаевича она это скрыла. Для него такое событие праздник, но, если зашевелятся и другие пальцы, праздник будет гораздо значительнее. И она старалась. Очень старалась.

Меж тем миновала уже середина сентября, выдавшегося в этом году удивительно теплым, мягким. Можно было подолгу гулять на территории клиники, вдыхая запах хвои, которой не грозило осеннее увядание. Вечнозеленые сосны стояли прямые, устремленные ввысь, как свечи на именинном торте. Люди, рождавшиеся здесь заново, не спешили обратно в большую жизнь. Сама обстановка располагала к размышлениям, воспоминаниям, к неспешным передвижениям и долгим разговорам. Но Жанна спешила. И потому старалась изо всех сил.

Олег Николаевич проводил с ней много времени. Порой сам вывозил на прогулку в инвалидном кресле, развлекая разговорами. Жанна удивлялась: где он только находит время? И почему возится с ней? А ему, казалось, нравилось делать первые записи на чистом листе, которым стала отныне ее жизнь. Он спешил, пока не вмешались другие. Боялся, что те, другие, окажутся плохими людьми и испортят девочку. О, если бы он узнал о ее проделках! О том, как она попала в дом Сабурова, каким способом получила деньги на операцию! Но Жанна скорее дала бы отсечь себе руку, чем рассказала ему правду.

Частенько она думала о его жене. Угадала или нет?

И однажды они встретились. Олег Николаевич сопровождал Жанну на прогулке, они уже возвращались, когда на дорожке появилась модно и дорого одетая брюнетка. Она подходила, и Жанна чувствовала, как его рука, лежащая на спинке кресла, напрягается. Олег Николаевич невольно замедляет шаги.

– Так вот ты где, Олег! – сказала брюнетка, подойдя к ним. Жанна не смогла удержаться от завистливого вздоха: красивая! Очень! Понятно теперь, куда он тратит деньги! Эти вещи, должно быть, дорого стоят! А камни у нее в ушах! Как ярко они сверкают!

Брюнетка тоже бросила на нее внимательный взгляд. И тут же успокоилась – не конкурентка. В инвалидном кресле, ноги прикрыты пледом. Там, под пледом, наверняка скрываются отвратительные шрамы. Б-р-р-р. И брюнетка невольно одернула юбку на длинных стройных ногах.

– Лола, ты зачем приехала? – спросил Олег Николаевич.

– А что, нельзя? Я скучаю!

– Но я на работе.

– Пока я вижу только, что ты гуляешь по парку. В сопровождении девицы.

– Она моя пациентка. И не будем об этом.

– Что ж… Ты спросил, зачем я приехала? Олег, ты наверняка забыл, что у нас билеты в театр! На сегодня! Я предупредила няню. Начало в семь. Между прочим, уже половина пятого! А тебе еще надо поужинать и переодеться.

– А спектакль интересный? – спросил он.

– Какая разница? Премьера же! Модный режиссер! Мне с таким трудом удалось добыть билеты! Там будут все! Ты понимаешь? Все! – с придыханием сказала брюнетка.

– Хорошо, я приеду. Прямо в театр, – покорно ответил Олег Николаевич.

– Ну, уж нет! Я без тебя не уеду! Я знаю, чем это кончится! Очередная срочная операция, отключенный мобильный телефон, и я вновь поеду в театр одна! Есть у меня муж или нет? Один раз можно уйти с работы на два часа пораньше? Олег! Отвечай!

– Послушай, мы не одни…

– Да?

– И у меня и в самом деле много работы.

– Работы? Я знаю, что это за работа! Я…

– Едем, – оборвал ее Олег Николаевич. И Жанне: – Я сейчас пришлю к тебе медсестру. Извини.

И ушел вместе с Лолой. Жанна опять ничего не поняла. На следующий день во время прогулки не удержалась и спросила:

– Олег Николаевич, за что мужчины любят таких женщин, как Лола? – Чуть не сказала «Лара». А в сущности, какая между ними разница?

– Любят? – удивился он. Потом спохватился: – Ах да, конечно. Любят. А почему бы мне ее не любить? Ты сама все видела. Она красива, образованна и неглупа. Она – хорошая мать. И хорошая хозяйка. У меня замечательный сын, и я счастлив. Да, счастлив. Она защищает меня от всех женщин, которые… И что такое любовь? Любовь – это, в сущности, иллюзия. Наши фантазии о человеке, который и десятой долей всех приписываемых ему замечательных качеств не обладает. Человек взрослеет, становится мудрее, и ему хочется поменять одну иллюзию на другую. Он вырастает из старой, как из платья, которое давно уже ему мало. Насчет Лолиты у меня нет никаких иллюзий. Я с самого начала шел на это сознательно. Я хирург. Мне нельзя жить иллюзиями.

– Олег Николаевич, а вдруг вы полюбите кого-нибудь по-настоящему?