Улыбка пересмешника - Елена Михалкова Страница 14

Мой муж говорит, что временами я кажусь ему дурочкой. Язнаю, что он это не всерьез – скорее любя. Если то чувство, которое ониспытывает ко мне, можно назвать любовью. Мне бы очень хотелось, чтобы это былаименно любовь, и случаются такие прекрасные дни, когда я совершенно уверена –да, он меня любит. И тогда я снова чувствую, что бог держит меня в ладонях.

Но последнюю неделю меня преследует противоположноеощущение: как будто одним движением меня стряхнули с ладоней вниз, и я полетелас небольшого обрыва, обдирая локти о колючие кусты и больно ударяясь о землю.Самое неприятное, что совершенно непонятно, где же я приземлюсь.

Все началось со столкновения на улице. Я шла за девушкой, откоторой пахло незнакомыми мне духами – нежными, тонкими, совсем весенними, слегким привкусом мимозы и детской пастилы – и раздумывала, спросить у нее ихназвание или не стоит. Я не стала бы покупать себе такие же – мне простохотелось услышать, как прозвучат слова. Она завернула за угол, и я ускорилашаг, потому что почти решилась догнать ее, и тут на меня вылетел этот парень спапкой в руках.

Я ударилась прямо об него, и от удара папка выпала у него изрук, и из нее разлетелись листы: много исписанных листов, некоторые – срисунками. Я ахнула и присела, стараясь помочь ему их собрать, и тут же забылапро девушку и незнакомые духи, потому что на одном из рисунков увидела женскоелицо, нарисованное карандашом.

Не сочтите меня странной... Но оно было похоже на мое! Япотянула лист к себе, а затем вопросительно посмотрела на парня. И только тутзаметила, что он, оказывается, очень красивый.

Самым красивым в нем были брови: прямые, темные, густые...По контрасту с выгоревшими волосами они смотрелись очень яркими – как будтокто-то провел черной сажей на его лбу две полосы и едва растушевал. А лицо –такой лепки, будто мастер лепил грубо, наспех, но поскольку все равно был оченьталантлив, то и вышло талантливо. Взгляд оценивающий, резкий – но, возможно, вседело было в том, что не станешь же мягко смотреть на человека, практическисбившего тебя с ног.

Рассмотрев хозяина рисунков, я помахала у него перед лицомтем, который держала в руках. И увидела, что он ошеломлен не меньше, чем я.

– Отдай, пожалуйста! – Он попытался вырвать у менялист, но я увернулась. – Слушай, верни!

– Это я, на рисунке? – У меня не было желания ходитьвокруг да около, узнавать что-то обиняками. – Кто это нарисовал?

– Ну я нарисовал! – Он посмотрел с вызовом.

– Ты?! Мы разве раньше встречались?

Он наконец собрал все листы и встал, а я поднялась следом заним. Он оказался на две головы выше меня.

– Нет, не встречались. Я ни разу тебя не видел.

– Тогда откуда...

– Понятия не имею! Если ты мне отдашь рисунок, я тебе всеобъясню!

Я уже говорила вам, что ужасно любопытна? Мне показалось,что ему можно верить, и я протянула лист, который он тут же любовно разгладил,смахнул пыль и спрятал в папку. Только теперь пришло в голову, что я веду себяне очень красиво по отношению к незнакомому человеку.

– Слушай... извини. Я не хотела в тебя врезаться!

– Надеюсь. – Он хмыкнул, огляделся и увидел неподалекускамейку в сквере. – Пойдем? Мне нужно прийти в себя. Я сам, мягко говоря,удивлен... Кстати, меня зовут Роман.

– Алиса.

Он резко остановился и уставился на меня, подняв своикрасивые брови.

– Как?!

– Меня зовут Алиса. Что тебя так удивило?

– Да нет... нет... ничего.

Хотя я видела, что его и в самом деле что-то изумило,вопросов больше задавать не стала. Мы уселись на шершавой скамейке подзеленеющей липой, и он вкратце рассказал историю, которая звучала очень простои одновременно неправдоподобно.

Честно говоря, истории никакой и не было. Роман оказалсядизайнером, работавшим в крупном рекламном агентстве. Два месяца назад дляодного из проектов ему понадобилась Алиса в стране чудес, но брать ужеимевшиеся иллюстрации он не хотел и решил придумать ее сам, тем более чтотребовался современный и повзрослевший образ. Креативный, как сказал Роман сулыбкой, которая словно просила: «Извини за это словцо».

С современной Алисой возникли сложности, потому что он никакне мог представить себе ее лицо. И что еще хуже – нигде не мог ее встретить.Образы актрис, знакомых девушек, случайных девушек – никто ему не подходил.

И тогда он решил ее выдумать. В один прекрасный вечер, сидяв кафе, за пять минут набросал на салфетке черты взрослой Алисы и помчалсядомой, чтобы поработать над рисунком нормально.

– Я решил, что она обязательно должна быть рыжей, –рассказывал Роман. – И с прищуренными глазами. В общем, что я теберассказываю? Ты и так все видишь.

Действительно, я видела. Нельзя сказать, чтобы девушка нарисунке была списана с меня, но сходство, безусловно, имелось.

– Надо же... – Я улыбнулась парню, смотревшему на менявсе так же озадаченно. – Получается, ты меня выдумал.

– Получается, так. На самом деле ничего удивительного в этомнет – в конце концов, возможно, я тебя просто случайно как-то раз увидел, и вподсознании сохранилось твое лицо. Странно то, что мы встретились.

Я встала со скамейки, возвратила рисунок, который он невыпускал из рук во время своего рассказа и только под конец нехотя отдал егомне.

– Удачи тебе с твоим проектом!

– Подожди! – Он вскочил, и я остановилась. –Слушай, я не могу тебя так просто отпустить. В конце концов, не каждый деньвстречаешь персонаж, который ты вроде бы выдумал! А пойдем... – Онобернулся, будто ища место, куда можно было бы пойти немедленно. – Пойдемв кафе, а? Ты голодная?

Он пристально смотрел на меня, и взгляд его просил, чтобы ясогласилась. Забыла сказать: глаза у него были сине-серые, такогопромежуточного оттенка, какой бывает у речных волн под набегающими облаками.

Я поразмыслила и кивнула. Мне не хотелось есть, но у менябыли причины на то, чтобы согласиться.

Хотя именно в тот момент я ощутила, что, кажется, оцарапалалокоть о куст на склоне, в который меня скинули.

– Дело в том, что мы в основном занимаемся розыском живыхлюдей.

Макар Илюшин с виноватым видом развел руками. Он неиспытывал ни малейшей вины, но считал нужным продемонстрировать несостоявшемусяклиенту огорчение от того, что не сможет с ним работать. Точнее, с ней.

Начало июня выдалось на редкость дождливым. Потоки водысловно пытались смыть стекла, чтобы ворваться в квартиру и устроить наводнение,город плыл, и отражения домов в лужах дробились и расплывались под натискомдождя.

Женщина, сидевшая в квартире Илюшина, вовсе не выгляделапромокшей, в то время как Сергей Бабкин, появившийся за четверть часа до ееприхода, напоминал ньюфаундленда, только что вытащившего со дна реки несколькихнеудачливых купальщиков. С порога он проворчал напарнику, что даже зонт его неспас, и он успел вымокнуть за ту минуту, что бежал от машины до подъезда.Теперь Бабкин сидел, погрузившись в кресло возле окна, и молча изучалпосетительницу, предоставив ведение переговоров Илюшину.