Александра: чужие берега - Алла Демченко Страница 14

Саша проснулась от того, что холод забрался под одеяло. С того момента, как она оказалась на перроне Киевского вокзала, борьба с холодом стала привычным делом. Казалось, чужой город хотел по — быстрее избавиться от нежданной гостьи. Пришлось рывком вскочить с кровати, схватить теплый халат, оставленный в кресле, и положить поверх одеяла. Стало теплее.

В том мире, и в той Москве, которую она скоро сменит на тихий германский Целле, осталась часть ее жизни, ее любовь. Она хотела забраться куда — то, что бы быть как можно дальше от Стрельникова и от самой себя. Но эта поездка ни от чего не спасла, ничего не решила. И только вспомнив о забронированном биллете до Москвы, она стала думать о своем доме.

В гостиничном номере не спалось. Саша вдруг ощутила, как соскучилась за работой, отделением, своими больными и их родственниками, от которых всегда хотела отдохнуть. Так, как сейчас, на работу хотелось обычно только в конце отпуска.

Завтра в пять утра она будет в Москве. Не дожидаясь, когда начнет работать метро, возьмет такси и через час будет дома в своей квартире, примет душ и ляжет спать в свою постель. От этих мыслей стало теплее в номере. Даже горечь от вчерашней встречи с отцом стала похожей на оскомину.

А на что я надеялась, что он придет в умиление от встречи? Права была Лиза — нечего было ехать. Хорошо, что о письме вспомнил, а то и вовсе получилось, что сама свалилась, как снег на голову. Господи, ну как меня угораздило приехать сюда.

Мобильный телефон, лежащий на тумбочке возле шкафа, зазвонил, невзирая на душевные страдания хозяйки. Саша без малейшего сожаления вылезла с теплой постели, набросила халат, лежащий поверх одеяла, и на ходу приложила телефон к уху. Голос Ивана Андреевича, раздавшийся в трубке, прогнал остатки сна. Еще одна встреча с отцом, совсем не входила в ее планы. Саша обреченно посмотрела на часы. Пришлось срочно принимать еле теплый гостиничный душ, приводить себя в порядок и собирать сумку.

Позавтракав в ресторане, в оговоренное время, она появилась в холле. Савицкий опаздывал. До отправления «скорого» Киев — Москва оставалось еще полдня.

В это утро Иван Андреевич, нарушил привычный распорядок: после ванны, не заходя на кухню, направился прямо в гардеробную. Не беспокоясь, что потревожит утренний сон жены, он громко открывал дверцы шкафов, всматриваясь в их содержимое. Костюм со всем подбором, приготовленный Людмилой с вечера, одевать не хотелось. Он достал темные синие джинсы, футболку, перебрал стопку свитеров, и, раздражаясь беспомощностью при выборе одежды, натянул на себя новый серый шерстяной пуловер.

И только полностью собравшись к выходу, Иван Андреевич прошел на кухню. Среди сияющей чистоты лишь чашка на столе смотрелась не к месту. Надо отдать должное, Людмила всегда была отменной хозяйкой, единственное чему не пришлось Ивану обучать молодую жену. Аккуратностью Людмила была в мать. Тещу Иван не любил. Она была единственным человеком не приветствующим раннего брака дочери.

Иван Андреевич подержал в руках чашку с холодным ароматным чаем, который последнее время Людмила заваривала с каких — то мудреных трав, привезенных, как она говорила, с экологически чистых районов. Конечно, в целебность чая Иван Андреевич не верил, ровно, как и не верил в чистоту экологии, считая, что все эти горные травы собраны под Киевом. Но чай вошел в привычку.

Сегодня это все было не важным. Иван Андреевич вылил в раковину чай, ополоснул чашку и поставил обратно на стол.

Он зачем то вспомнил, как лет десять, а то и больше, гордясь собой, положил на этот стол две путевки на отдых. Людмила увидела путевки, когда проснулась и сразу ему позвонила. Жена радовалась, как девочка, щебеча в телефонную трубку. Он не преминул случая и подчеркнул, что ей просто повезло в жизни.

Выйди она замуж за кого — то другого, что мог дать ей молодой и бедный муж? Жила б от зарплаты до зарплаты, состарилась бы раньше срока. А так, красавица. Все его друзья до сих пор засматриваются.

Он любил рассуждать на тему состоятельности и бедности, и что надо делать, что бы быть состоятельным, наводя многочисленные примеры с жизни своих друзей, на месте которых он сделал бы все по — другому, и оказался б у выигрыше. Только при этом он забывал одну простую истину — чужие ошибки исправлять очень легко, ибо они видны как на ладони.

Свои ошибки исправляются труднее, а чаще и вовсе не возможно. Может, прояви он тогда характер и все было б по — другому. Была бы та — прошлая семья. Маленькая дочь и любимая женщина. И спали б вместе и…

Давно забытая ревность ожила и кольнула между лопатками. Людмила молодая, привлекательная женщина. Похорошела за последнее время. Может, в нее кто — то есть, — рассеяно подумал Иван Андреевич. — Даже спит отдельно.

То, что жена спит отдельно Ивана Андреевича не задевало, и проговорил он просто так, для годясь. Он сам был рад, что жена перебралась в гостевую комнату и не надо каждый раз мучительно переживать мужские проблемы. Как ей объяснить, что к вечеру накатывалась такая усталость, словно целый день разгружал, как в студенческие годы, вагоны. Да, были такие годы. А на полученные деньги он приглашал Светлану в кино.

Иван Андреевич тяжело вздохнул и позвонил водителю, после чего направился к выходу.

Холодный воздух действовал освежающе. И уже сидя в машине, Иван Андреевич вдруг вспомнил свой давний внутренний спор. Может, прав был кто — то из ученых, излагая свою теорию одномоментного исчезновения инков и ацтеков, говоря, что инопланетяне через пятьсот лет после того, как покинули Землю, взорвали заложенный бомбы, что бы погубить свое творенье.

Он никогда не соглашался с прочитанной чужой теорией. Она казалась ему не состоятельной хотя бы по- той причине, что шла в разрез с его взглядами на любое действие. Если решил что — то делать, то делай сразу, не откладывай и не тяни время. Но он что — то важное упускал из вида, оттого и теория ученого казалась не состоятельной.

Творцов — инопланетян провожали в безвозвратный полет их земные жены, дети и внуки. И еще они хорошо знали, что через пятьсот лет сотрутся гены, раствориться в поколениях их кровь и навсегда утратится родство. Чужих уже не так жаль, а может, и вовсе не жаль. Вот вам и теория отдаленного уничтожения. От этой мысли, в Ивана Андреевича засаднило в горле. Он даже не заметил, как подъехали к гостинице.