Бобби Фишер идет на войну - Джон Айдиноу Страница 14

Турниры с большим количеством игроков были обычной формой соревнований. Но Спасский никогда ранее не принимал участия в продолжительных матчах — серии партий против одного противника — и считал их физически и умственно истощающими. Тем не менее 1965 год стал его annus mirabilis (год чудес — лат.): он стал претендентом номер один, сперва победив Кереса в драматичной битве, потом Геллера, а затем и экс-чемпиона мира Михаила Таля. Итак, только Петросян отделял теперь Спасского от титула чемпиона мира. Спасский не был его поклонником, характеризуя Петросяна как короля, который «царствует, но не правит»; чемпион мира, но не сильнейший в мире. Борис понимал всю трудность своего положения: он, бедный студент, столкнулся лицом к лицу с социально и политически защищённым национальным героем Армении.

Матч 1966 года проходил в Москве и, за исключением шахматных кругов, был фактически проигнорирован Западом. Спасский выступил вполне достойно, уступив лишь одно очко. Его стиль и манера игры Петросяна были диаметрально противоположными. Прямая, открытая, атакующая игра Спасского, часто называемая «универсальной», не имела системных слабостей: он был напорист в атаке, крепок в защите, осторожен в миттельшпиле, грандиозен в эндшпиле; способен и на марафонские битвы, и на ошеломляющие миниатюры. Стиль Петросяна был стратегическим, неторопливым и для тех, кто не был в состоянии оценить его невероятную тонкость, скучноватым. Большинство игроков имеет свой стиль – так сказать, шахматный отпечаток пальцев, но редко у кого он бывает таким отчётливым, как у Петросяна. Его игра требовала от оппонента либо приспособиться, либо умереть. На вопрос, почему Спасский проиграл, Ботвинник ответил, что он не смог «запрограммировать себя на Петросяна».

Два месяца спустя Спасский выиграл турнир в Санта-Монике, названный им «турниром жизни» (Фишер пришёл вторым). Победа принесла ему много денег — пять тысяч долларов. Затем последовал небольшой спад в игре, который связывают с личным счастьем, обретённым им в совместной жизни с Ларисой, и рождением в 1967 году сына Василия. Вспоминая те времена, Спасский говорит: «Я был примерным советским гражданином. Путешествовал, играл и наслаждался жизнью». В матчах претендентов 1968 года он успешно справился с Геллером (5,5:2,5), Ларсеном (5,5:2,5) и Корчным (6,5:3,5), проиграв лишь две партии из двадцати шести. За победу над Ларсеном он удостоился ордена «Знак Почёта» (в 1955-м ему дали медаль «За доблестный труд», довольно заурядную советскую награду, и он прокомментировал это в книге «Большая стратегия» так: «Вот и всё, что я получил»).

В 1969 году он вновь встретился с Петросяном в борьбе за мировой титул. Церемония открытия матча прошла в Московском телевизионном театре, так что свидетелем этого события была вся страна. Однако у широкой западной публики битва Петросяна со Спасским снова не вызвала интереса. Большинство считало, что сорокалетний чемпион имеет мало шансов против тридцатидвухлетнего соперника. Игра Петросяна достигла своего потолка, хотя необходимо отметить, что он был единственным чемпионом мира с 1934 года, успешно отстоявшим свой титул. Он не чувствовал себя комфортно то ли от самого титула, то ли от потоков лести, изливавшихся на него от армянского сообщества всего мира. После одной блестящей партии в зале раздались оглушительные аплодисменты, и группа поклонников Петросяна попыталась прорваться на сцену. Английский шахматный деятель и писатель Гарри Голомбек был этому свидетелем: «Только один пожилой армянин смог миновать охранников, оказался на сцене и схватил Петросяна за руку». Известны слова Петросяна, сказанные им перед вторым матчем со Спасским: «Я никогда не хотел становиться чемпионом мира. Я только хотел хорошо играть в шахматы. Шесть лет я не курю, не беру в рот ни капли спиртного. Врач запрещает мне смотреть футбольные и хоккейные матчи, потому что необходимо беречь нервы для игры. Что это за жизнь?».

У Спасского всё было наоборот, и стиль жизни, и моральное состояние. «Накануне матча с Петросяном, – рассказывал он, – я чувствовал себя на коне». Тем не менее лёгкой победы он не ждал, и исход матча был непредсказуем. Спасский разделил его на четыре части:

1. партии 1—9: быстрый рывок и усталость;

2. партии 10-13: я — боксёрская груша;

3. партии 14—17: поворотные;

4. партии 18—23: финальное наступление.

После семнадцатой партии Спасский отдыхал у себя в комнате, как вдруг раздались тяжёлые удары в дверь. «Какой-то армянин узнал, в каком номере я живу, и попытался в него вломиться. Он кричал: "Спасский, не смей выигрывать у нашего Петросяна!" Я крикнул в ответ: "Не беспокойся, я у него выиграю". Тогда парень замолк и исчез».

Он действительно выиграл, завоевав титул чемпиона мира с перевесом в два очка после шести побед, четырёх поражений и тринадцати ничьих. Партии не всегда были блестящими, хотя некоторые — например, великолепная пятая, в которой Спасский довел ферзевую пешку до седьмого ряда, — признаны классическими. Тигран Петросян был, пожалуй, самым трудным соперником в истории шахмат. Его имя происходит от слова «тигр». Но своей игрой он напоминал скорее не тигра, а змею или хитрую лису. Терпение Петросяна казалось безграничным, он мог долго выжидать наиболее подходящего момента для нанесения удара. Спасский считал его «уникальным матчевым бойцом, чья сильная сторона в том, что до него практически невозможно добраться». Петросян оценивал это иначе: «Я стараюсь избегать случайностей. Те, кто полагается на случай, должны играть в карты или в рулетку».

Дважды пройдя изнурительный отборочный процесс, Спасский утверждал: «Система стала ещё хуже, чем прежде». В предвидении матча 1972 года он сказал: «Я хочу заранее выразить свою глубокую и искреннюю симпатию тому, кто сумеет прорваться через все эти препоны».