Любовь с призраком - Алена Белозерская Страница 14

Нотариус начал скучное перечисление финансовых моментов. Дмитрий посмотрел на Заимиса, который нервно качал ногой, и внимательно вслушался в голос нотариуса, поняв, что самое интересное еще впереди.

— «Оставшиеся части в равной степени делятся между моими дочерьми — Викторией Егоровной Азаровой и Ириной Алексеевной Линдерман», — нотариус сделал паузу, позволяя присутствующим выйти из оцепенения, в которое все они впали из-за этой последней фразы, и продолжил: — «Второе. Из принадлежащих мне акций компании «IrVi Group» десять процентов переходят Георгию Юстиновичу Заимису, остальные девяносто процентов в равных долях делятся между дочерями Викторией Азаровой и Ириной Линдерман. Третье. Содержание Гражданского кодекса Российской Федерации мне нотариусом разъяснено. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса». Это все, что касается воли умершего. Здесь находятся бумаги, подтверждающие отцовство Егора Викторовича, — он подал папку Марте Степановне. — Также составлен подробный список имущества, принадлежащего господину Азарову. Вам, Георгий Юстинович, поручено передать письмо.

— Что в нем? — поинтересовался Заимис, разглядывая запечатанный конверт.

— Мне это неизвестно, — ответил нотариус. — Четыре месяца тому назад, когда мы составляли завещание, Егор Викторович попросил дать ему лист бумаги и написал несколько строк. Содержание не было оглашено вслух, так что это его личное послание.

Марта рассмеялась.

— Значит, у них была дочь! — проговорила она и, поднявшись, заходила взад-вперед по кабинету.

Нотариус быстро собрал бумаги и уложил их в портфель.

— Георгий Юстинович, — сказал он, — жду вас завтра в десять у себя. Сегодня я должен связаться с госпожой Линдерман и договориться о встрече.

— Будьте добры, не спешите, — попросил Заимис. — Пусть страсти немного улягутся. Мы сами с ней свяжемся.

— Разумеется. Всего наилучшего.

Проводив нотариуса до двери, Заимис вскрыл конверт. «Жора, умирать я не собираюсь еще долго. И все же, если из нас двоих я окажусь первым, кого будут хоронить, — поздравляю, чертов Аполлон! Никаких наставлений давать не стану. Единственное: прошу тебя проследить, чтобы мои распоряжения были исполнены в точности. Знаю, у тебя на этот счет возникнет множество вопросов. Можешь злиться на меня за то, что я молчал об Ирине. На то были свои причины. С уважением, Азаров».

— Надо подумать, какие действия предпринять, чтобы не допустить вступления Ирины Линдерман в права наследования, — сказала Марта, озабоченно посмотрев на дочь.

Виктория подбежала к Георгию и вырвала письмо из его рук.

— Цирк какой-то! — сказала она. — Папа умер — зато сестра появилась?! Мама, ты с ней знакома? Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь!

— Сегодня я впервые узнала о ее существовании, — ответила Марта, спокойно глядя дочери в глаза. — Георгий, а ты?

— Удивлен, что Егор мне ничего не сказал.

— Она… ее дочь?

— Марта, мне об этом неизвестно! — Георгий повысил голос.

Дмитрий Каманин с восторгом наблюдал за этим переполохом. Великий Азаров оказался вовсе не таким совершенным, каким пытался себя представить! Но не эта новость больше всего обрадовала и удивила его. Какое из чувств тут главенствовало, Дмитрий не мог понять: то ли изумление оттого, что его давняя любовь оказалась дочерью тестя, то ли радость из-за того, что ей причиталась половина огромного состояния, из которого ему самому не досталось ни копейки. Дмитрий заметил, как на него испытующе смотрит Карулин, и спрятал улыбку. Ее, к сожалению, заметила Виктория, и это привело молодую женщину в бешенство.

— Не хочу говорить с вами, мелочными хапугами!

Она бросила письмо, написанное отцом, на пол и вышла за дверь. В коридоре Виктория остановилась, вернулась в комнату и, подойдя к столу, взяла в руки папку, оставленную нотариусом. В ней она нашла листок с адресом Ирины Линдерман и, забрав его, удалилась вторично.

— Что она взяла? — спросила Марта, не посмевшая остановить дочь, так как видела, что с ней сейчас и спецназ не справился бы.

— Завтра спрошу у нотариуса, — сказал Георгий. — Он должен знать, какие документы находятся в папке и что исчезло.

— Хорошо, — кивнула Марта. — Теперь свяжись с юристами, пусть думают, как предотвратить попытки этой Линдерман завладеть наследством моей дочери. А ты, Дмитрий, найди Викторию. Как бы она глупостей не натворила.

Марта устало посмотрела на зятя, и тот мгновенно понял, что от него желают избавиться. Видимо, «дорогая мама» намеревается обсудить с Заимисом и Карулиным настолько деликатные темы, что присутствие лишних свидетелей внесет диссонанс в их тесный союз.

Дмитрий попрощался. Жену искать он не собирался, решив так: если Марта беспокоится о дочери, то пусть сама за ней и присматривает. На террасе он с наслаждением затянулся сигаретой. Сквозь дым он увидел машину Виктории, уже выезжавшую за пределы поместья. Куда же так спешит его благоверная?

— Сплошные тайны, — тихо улыбнулся он самому себе.

— Митя, — послышался за его спиной голос экономки. — Тебе кофе сварить?

— Свари, Женечка, — он подошел к грузной женщине и ущипнул ее за бок. — Компанию мне составишь?

— Составлю, сердцеед, — хихикнула Евгения. — Так кто кого бросает? Ты — Вику или Вика — тебя?

— Вот любопытная старуха! — Дмитрий затушил сигарету и, обняв экономку, сделал вид, что собирается поднять ее на руки.

— Не смей, — зашикала она ему в ухо. — Надорвешься! Вечно ты пытаешься взвалить на себя больше, чем можешь осилить.

— Ошибаешься, — Дмитрий мрачно посмотрел в ее зеленые, в мелкую крапинку, глаза. — Никто не знает моих способностей, — и он улыбнулся. — Что стоишь? За это время можно было не только кофе сварить, но и торт испечь!

* * *

Виктория безудержно плакала на груди молодого человека. Он нежно укачивал женщину в своих объятиях, давая ей возможность успокоиться, но она продолжала вздрагивать, захлебываясь рыданиями. Наконец она немного отодвинулась и произнесла:

— Горько, что ты видишь меня в таком состоянии. Прости.

— Не извиняйся. Я тебя понимаю.

Виктория покачала головой:

— Нет, Стас, ты не можешь понять, что значит потерять отца.

— Но я могу поддержать тебя, выслушать и утешить, — он прижал ее к себе.

Виктория улыбнулась сквозь слезы.

— Была ли я такой мудрой в двадцать пять лет? Нет, не была, — ответила она на свой вопрос. — Тебя не смущает наша разница в возрасте?

— Разве пять лет — это так много? Не тридцать пять же! А если я скажу, что краснею от стыда, когда ты находишься рядом, — как ты себя поведешь?

— Снова начну плакать.