Благие намерения - Александра Маринина Страница 14

– А молча. Плюю – и все. Мало ли что ей не нравится. Амне удобнее ее Алкой называть.

– Она, наверное, обижается.

– Она не обижается, а сердится, – поправил ееАндрей. – Да мне-то что? Посердится и перестанет. Кто ее боится, тот пустьназывает, как ей нравится.

– А ты, значит, не боишься? – улыбнулась Люба.

– Не-а, – Андрей беззаботно тряхнул головой.

– Почему?

– Я вообще никого не боюсь. А чего людей бояться? Ну, японимаю, медведей там бояться или волков в лесу, они ж дурные, нападут,загрызут, а людей чего бояться? Что они мне сделают? Не убьют же. Если могутубить – тогда, конечно, страшно, а так…

– А вдруг она с тобой из-за этого поссорится?

– Кто? Алка? Да и пусть ссорится, жалко, что ли? Какпоссорится, так и помирится. Она со мной почти каждый день ссорится. Эка невидаль.

Этого Люба понять не могла и умолкла. Для нее самой любаяссора превращалась в страшную трагедию, она переживала, плакала и думала, чтожизнь кончилась и уже ничего хорошего не будет. С мамой и Бабаней она вообщеникогда не ссорилась, была послушной и вежливой, а вот с сестрой Тамарой –случалось, и с подружками по школе и по двору тоже, и воспоминания об этом былитяжкими. Люба готова была уступить всем и во всем, только бы не ссориться. Иконечно же, эту красивую девочку, которая лучше всех играет в волейбол и звончевсех смеется, она будет называть только так, как той нравится, – Аэллой.

Игра закончилась, ребята бережно уложили мяч под куст истали сбрасывать с себя штаны, футболки и платья.

– Андрюха, – раздался громкий крик Аэллы, –бери новенькую и айда купаться!

Люба вскочила на ноги и мысленно порадовалась тому, что сутра, собирая смородину, надела купальник, а потом поленилась его снять ипросто накинула платьице сверху. Как знала, что пригодится! Она бежала к озеруи видела, как впереди всех вдвоем в воду входят Родик и Аэлла, и Родик даже неоглянулся на нее. Стало немного обидно. И Андрей тоже как будто забыл, что онитолько что сидели рядышком и разговаривали, быстро разделся и помчался к воде.Люба вроде и в компании, а вроде и опять одна… Глотая слезы, она ступила впрохладную воду и быстро окунулась, потом поплыла, не видя ничего вокруг. «Ну ичто, – твердила она себе в такт мощным гребкам, – ну и пусть, затоискупаюсь, зато я теперь знаю не только Родика, но и Аэллу, и Андрея, и есливстречу их на улице, могу поздороваться и даже заговорить, а там уж как-нибудьсложится. Ну и пусть меня не замечают. Наверное, я и в самом деле какая-то нетакая, как они, может, я глупая, или некрасивая, или маленькая. Хотя я видела,там были ребята и младше меня. Ну и что, ну и пусть…»

Она вынырнула из воды, вышла на отмель и принялась отжиматьмокрую косу, которая стала тяжеленной и тянула голову назад.

– Классно плаваешь, – одобрительно сказала Аэлла,которая, прищурившись, внимательно наблюдала за Любой. – Училасьгде-нибудь?

– В бассейн ходила, в секцию.

Люба отчего-то постеснялась сказать, что в секцию плаванияходила с шести лет и даже сдала норматив на юношеский разряд. Правда, она ужецелый год не занимается – в школе стали задавать больше уроков, и папа сказал,что плавание – это не профессия и нечего тратить на него время, пусть Любалучше за учебниками лишний час посидит. Любе было жаль бросать секцию, ейнравилось плавать и нравились ребята, с которыми она вместе занималась, но папаже сказал – значит, так и должно быть, так и правильно. Папа лучше знает, какнадо.

Она оглянулась, ища глазами Родика: видел ли он, как самаАэлла ее похвалила? Но Родик ничего не видел, он стоял к ней спиной и о чем-тооживленно разговаривал с Андреем.

– Еще что умеешь? – продолжала допрашивать ееАэлла.

– Не знаю, – растерялась Люба. – А что нужноуметь?

Она снова испугалась: если она так мало умеет, то ее,наверное, не примут в эту чудесную компанию. Подумаешь, всего-навсего плаваетхорошо! Этого мало, чтобы заслужить право находиться среди ребят.

– Ну, я, например, греческий язык знаю, –высокомерно произнесла Аэлла, – Андрюха в шахматы лучше всех играет,Танька на скрипке может, она в музыкальной школе учится, Сашка лобзикомвыпиливает и по дереву выжигает, он мне даже целую картину подарил. А ты?

– А я умею пироги печь с чем угодно, вкусные, –неожиданно выпалила Люба и тут же залилась краской.

Ну что она за дура такая! При чем тут пироги? Да любаядевчонка наверняка умеет их печь не хуже Любы. Нашла чем удивить. Права Тамара,дурища она.

– Слышали?! – весело закричала Аэлла. –Новенькая умеет пироги печь! Говорит, что вкусные! Проверим?

– А то! Проверим! А как же! – раздалось с разныхсторон.

Родик наконец обернулся и ободряюще улыбнулся Любе.

– Решено, завтра новенькая… как там тебя?

– Люба, – сдавленно пробормотала Люба.

– Ага, Люба завтра нам приносит пироги, пойдем в лес,на нашу поляну, разведем костер и будем пироги трескать.

– Мы же сегодня хотели костер, – жалобно проныладевочка с огненно-рыжими волосами.

– Ничего не отменяется! – объявила Аэлла. –Сегодня у нас костер с картошкой, а завтра будет с пирогами. Картошку принесли?

– Да! – дружно ответили ей.

– Тогда вперед! – скомандовала Аэлла.

Костер разожгли быстро и умело и уселись вокруг в ожидании,когда можно будет закапывать картошку в золу. Люба очень хотела сесть рядом сРодиком, но не получилось, его усадила рядом с собой Аэлла, а с другой сторонык Родику подсел Андрей, так что Любе пришлось довольствоваться скромным местомнапротив этой троицы, рядом с той самой рыжей девочкой.

– А давайте завтра в лес не пойдем, – предложилкто-то, – если новенькая пироги принесет, то их можно и здесь съесть, наозере.

– С чего это мы не пойдем в лес? – строго спросилаАэлла. – Ты что, боишься, что ли, Борька?

Люба повернулась туда, куда смотрела Аэлла, и увиделавихрастого мальчишку лет девяти с темными перепуганными глазенками.

– Ничего я не боюсь, – дрожащим голоском ответилБоря. – А только все равно страшно. Вдруг она опять придет? Она страшнаятакая – ужас!

– Ух ты! – весело воскликнула Аэлла. – Ну,признавайтесь, кто еще боится? Сашка, ты боишься? А ты, Танька? А ты,новенькая? Боишься или нет?

– Я не знаю, – робко ответила Люба. – Я частос бабушкой в лес ходила за грибами и никогда не боялась. А чего надо бояться?

– Так ты не знаешь?! Ой, ребята, она же темнаясовсем! – закричал мальчик, которого назвали Сашкой. – Она про чернуюстаруху не знает! Надо ей рассказать, а то так и будет жить в темноте.