Кулак Аллаха - Фредерик Форсайт Страница 14

Бадри ехал в грузовике через Сулайбикхат, совсем рядом (хотя полковник и не знал этого) с христианским кладбищем, когда откуда-то появился почти невидимый на фоне яркого восходящего солнца «скайрэй» и четырьмя ракетами класса «воздух – земля» поразил шедший перед машиной Бадри танк. Тяжелый танк подбросило, он потерял гусеницу и загорелся. Танкисты в панике стали вылезать из люка. Потом «скайрэй» развернулся и вторым заходом ринулся на шедшие за танком грузовики. Очередь из крупнокалиберного пулемета разорвала асфальтовое покрытие перед носом машины Бадри. Полковник распахнул дверцу и бросился на землю, а растерявшийся водитель что-то отчаянно крикнул и резко крутанул баранку. Грузовик занесло в кювет, и он перевернулся.

Никто не пострадал, но Бадри был взбешен. Наглая кувейтская собака! Пришлось пересесть в другой грузовик.

Весь день танки, артиллерия и мотопехота двух иракских дивизий расползались по улицам большого города. Время от времени то здесь, то там возникала перестрелка. В Министерстве обороны кучка кувейтских офицеров забаррикадировала все входы и пыталась отразить атаки тем стрелковым оружием, которое нашлось в здании министерства.

Иракский офицер, взывая к голосу разума обороняющихся, сказал, что никто из них не останется в живых, если он откроет огонь из танкового орудия. Несколько кувейтцев вступили в переговоры, обсуждая условия капитуляции, а тем временем другие переодевались в гражданское тряпье и скрывались через черный ход. Один из ушедших тайком офицеров вскоре стал руководителем движения кувейтского сопротивления.

Упорнее других сражались охранявшие резиденцию эмира Аль Сабаха, хотя сам эмир и его семья давно бежали в Саудовскую Аравию. В конце концов и резиденция была взята.

Солнце уже стало клониться к закату, когда полковник Осман Бадри, стоя спиной к морю возле самой северной точки Эль-Кувейта, на улице Персидского залива, смотрел на фасад резиденции эмира, дворца Дасман. Иракские солдаты уже ворвались во дворец, и время от времени оттуда появлялся то один, то другой офицер. Победители, переступая через тела, которыми были усеяны лестница и лужайка, выносили только что сорванные со стен бесценные произведения искусства и бросали награбленное добро в грузовики.

Полковник и сам был бы не прочь прихватить что-нибудь из коллекций эмира, чтобы отправить своему отцу в Кадисиях красивый и ценный подарок, но что-то удержало его. Конечно, это «что-то» было отрыжкой той проклятой английской школы в Багдаде, в которой он проучился столько лет, – и все лишь из-за того, что его отец дружил с англичанином Мартином и восторгался всем английским.

– Мародерство – это воровство, а воровать запрещают и Библия, и Коран. Так что, мальчики, никогда не берите чужого.

Осман Бадри и сегодня помнил каждое слово мистера Хартли, директора частной приготовительной школы. В этой школе, надзор за которой осуществлял Британский совет, учились дети и англичан и иракцев.

Потом Осман вступил в партию арабского социалистического возрождения и стал часто спорить с отцом, доказывая тому, что англичане всегда были империалистическими агрессорами, которые ради собственных прибылей столетиями держали арабов в цепях.

Отец же, которому сейчас уже за семьдесят (большая разница в возрасте объяснялась тем, что и Осман и его брат родились во втором браке), всегда в ответ улыбался и говорил:

– Конечно, они иностранцы и не почитают Коран, но, сынок, они очень обходительны, и у них есть принципы. А какие принципы у твоего мистера Саддама Хуссейна, скажи?

Старику было невозможно доказать, что баасистская партия необходима стране и что вождь этой партии приведет Ирак к славе и процветанию. В конце концов Осман сам прекратил эти споры, опасаясь, как бы нелестные отзывы отца о раисе не услышали соседи; тогда им не миновать больших неприятностей. Но все их разногласия ограничивались политикой; в остальном Осман горячо любил отца.

Только из-за этого английского учителя, которого Осман Бадри не видел уже двадцать пять лет, он теперь стоял в стороне и не участвовал в разграблении дворца Дасман, хотя это было в традициях всех его предков, а принципы англичан – это просто глупость.

Зато за годы учебы в частной приготовительной школе он научился бегло говорить по-английски, что оказалось очень полезным, потому что только на этом языке он мог объясняться с полковником Степановым, а Степанов долгое время, пока не кончилась холодная война и ему не пришлось вернуться в Москву, был старшим офицером инженерных войск в группе советских военных советников.

Осману Бадри было тридцать шесть лет, и, судя по всему, 1990 год оказывался самым счастливым во всей его жизни. Позднее он говорил старшему брату:

– Я просто стоял спиной к Персидскому заливу, лицом к дворцу Дасман и думал: «Милостью пророка мы совершили это. Наконец-то мы взяли Кувейт. И всего за один день». Через день все было кончено.

История распорядилась так, что полковник Осман Бадри ошибся. Тот день был не концом, а лишь началом войны за Кувейт.

Пока Рей Уолкер, говоря его собственными словами, «тряс своей задницей» по всему аэропорту Абу-Даби и стучал кулаком по прилавкам билетных касс, доказывая, что американская конституция гарантирует ему право получить два билета на ближайший рейс, для некоторых из его соотечественников подходила к концу бессонная ночь.

В семи часовых поясах от Абу-Даби, в Вашингтоне, Совет национальной безопасности работал всю ночь. Раньше в подобных случаях все члены совета собирались в зале совещаний в полуподвальном этаже Белого дома. Теперь же благодаря успехам науки и техники они могли, находясь в разных местах, совещаться с помощью системы специальной видеосвязи, защищенной от подслушивания.

Вечером предыдущего дня, когда в Вашингтоне было еще первое августа, пришли сообщения о перестрелке возле северной границы Кувейта. Ничего неожиданного в этом не было. Уже не первый день большие разведывательные спутники КН-11 [2]приносили известия о концентрации иракских вооруженных сил к северу от Персидского залива. В сущности, спутники говорили намного больше, чем знал посол США в Кувейте. Неясными оставались намерения Саддама Хуссейна. Что задумал диктатор – очередную демонстрацию силы или прямую агрессию?

В штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли полетели отчаянные запросы, но разведывательное управление ничем не смогло помочь и предпочло отделываться анализом вероятных сценариев, сделанным на базе фотографий из космоса, которые в изобилии поставляло Национальное управление рекогносцировки, и политических обзоров, давно известных отделу Среднего Востока Государственного департамента.

– Это может сделать любой дурак, – проворчал Брент Скаукрофт, председатель Совета национальной безопасности. – Неужели в иракском правительстве нет ни одного нашего агента?

Ему ответили, что «к сожалению, нет». К этой проблеме придется снова и снова возвращаться еще не один месяц.