Иллюзия убийства - Кэрол Макклири Страница 14

«Я не должна раскрывать карты», — повторяю себе, спускаясь по слабо освещенным трапам и идя по коридору в свою каюту.

Темная фигура появляется впереди меня в дальнем конце коридора, а потом скрывается в одной из кают — таинственная женщина в черном, которую я видела раньше на палубе во время прогулок. Для меня было приятной неожиданностью узнать, что это Сара Винчестер, наследница знаменитой оружейной компании.

Она впала в глубокую депрессию после безвременной кончины своей первой дочери, а через несколько лет — мужа. Она решила, что ее преследуют призраки тысяч людей, убитых из знаменитых винтовок, принесших победу северянам в Гражданской войне и «покоривших Запад».

Как говорили, черные одежды — это безвременный траур по ее любимым дочери и мужу. И еще Сара Винчестер прославилась тем, что тратила свое огромное состояние на строительство дома с бесчисленными комнатами, поскольку медиум предупредил, что, пока будет идти строительство, духи убитых из «винчестеров» людей не причинят ей зла. [12]

Первый раз я увидела эту женщину с борта «Виктории» в порту Бриндизи, когда она поднималась по сходням. Незабываемыми были не столько ее траурные черные одежды и сетчатая вуаль, сколько гроб, который несли за ней.

Женщина и гроб скрылись в каюте первого класса, и больше их никто не видел — только иногда ночью она мельком попадалась на глаза случайным пассажирам.

На борту вдова значилась под именем Сары Джоунс. Миссис Винчестер обычно путешествовала инкогнито в собственном пульмановском вагоне с опущенными шторами, а в отелях останавливалась под вымышленными именами.

Имя, одеяние и уединенность вдовы — все указывало на то, что это действительно миссис Винчестер. Но я никогда не слышала, чтобы во время путешествий она возила с собой гроб. Такая странность, вероятно, вполне увязывается с представлением обывателей об этой женщине, и упоминание о данном факте в моем репортаже придало бы ему изюминку.

Но чье тело лежит в гробу ее дочери? Или мужа?

Жутко подумать, что она постоянно спит в одной каюте с покойником. При мысли об этом у меня, как говаривала мама, кожа становится гусиной.

Прежде чем переодеться, я проверяю, надежно ли заперта дверь моей каюты. Как только я начинаю раздеваться, раздается стук в дверь.

Уверенная, что это пришел лорд Уортон, чтобы отчитать меня за обыск в комнате Кливленда, я открываю дверь и, к своему удивлению, вижу фон Райха.

— Я хотел убедиться, что с вами все в порядке.

Я прислоняюсь к дверному косяку и тру лоб.

— У меня голова раскололась на две половинки, и одну я потеряла.

— После всего пережитого вами удивительно, что голова вообще осталась у вас на плечах. Завтра Уортоны и я снова отправляемся на экскурсию…

Я качаю головой, и даже это движение причиняет боль.

— Останусь и буду отдыхать.

— Жаль. Мы собираемся поехать к шейху на праздник в пустыне. Говорят, будет нечто такое, что невозможно себе представить. Потом мы едем осматривать руины древнего Таниса, города, некогда бывшего столицей Египта. Но поскольку вы…

— Я еду!

Он улыбается.

— Мы отправляемся до рассвета. Чтобы не попасть в жару. И в беду. — Он собирается уходить, но потом задерживается. — Это что-то вроде библейского Апокалипсиса, не правда ли?

— Что, праздник?

— Нет-нет, эта история с Махди. В священной книге ислама сказано, что Махди вернется на землю в разгар войны и разрушений, — иначе говоря, того хаоса, который посеют, как говорится в Библии, четыре всадника Апокалипсиса.

Он некоторое время молча смотрит на меня.

— Я же говорил, что вас ожидают всякие неожиданности в Египте. Это древняя земля, где тысячелетиями плелись козни, велись войны и занимались черной магией.

— Какой сюрприз сулит нам завтрашний день?

Он восторженно вскидывает брови.

— Чудо, дорогая Нелли! Вы своими глазами увидите чудо!

Фон Райх уходит, и, ложась спать, я думаю о его словах.

Священная война, апокалиптические всадники войны и смерти, интриги современных государств и руины древности, все таинственное и экзотическое и совсем не похожее на то, что я ожидала, когда приняла решение отправиться в путешествие вокруг света.

Завтра я стану свидетельницей чуда.

Видимо, некое чудо пытался совершить и мистер Кливленд.

Мне немного совестно, что про себя я посмеивалась над его скрытностью. Очевидно, у него на то имелись свои причины, но какой бы ни была интрига, в которую он оказался втянутым, действовал Кливленд не лучшим образом, если дал себя убить.

Приглашение фон Райха мне кажется столь же невинным, сколь попытка воришки залезть в карман. Сейчас, когда Махди вышел на тропу войны, я задаю себе вопрос: а не обернется ли это чудо тем, что я вернусь на пароход без головы?

Я бы, конечно, воздержалась от завтрашней экскурсии, но уж очень благополучно все закончилось для нас на рынке, когда произошло убийство. Мне нужно выяснить, было ли это простым совпадением или чем-то иным.

Я присаживаюсь, чтобы снять ботинки. Едва успеваю снять один из них, как краем глаза замечаю некое движение и поднимаю голову.

Что-то — тень или фигура — у моего иллюминатора.

С ботинком в руке я медленно встаю и иду смотреть, что это. Буквально в нескольких сантиметрах от моего иллюминатора внезапно появляется чья-то физиономия. Я отшатываюсь, словно мне в лицо бросили паука, и роняю ботинок. Физиономия, наполовину скрытая серым в полоску капюшоном, исчезает так же быстро, как и появилась.

Без долгих раздумий я бросаюсь к двери, скинув на ходу второй ботинок, вылетаю в коридор, несусь к трапу и по нему — на палубу.

Запыхавшаяся, с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, я замедляю ход, чтобы не привлекать к себе внимания, и потом неторопливо иду по палубе к своему иллюминатору.

Несколько пассажиров прогуливаются там, наслаждаясь вечерней сигарой и бренди. Ни на ком из них нет египетского капюшона. Я смотрю во все стороны, пытаясь понять, куда подевался человек в капюшоне.

Палуба мокрая после вечерней мойки, и хотя не холодно, меня начинает пробирать дрожь. Вскинув голову и расправив плечи, я стараюсь придать себе больше решимости. Я знаю, у моего иллюминатора показалось лицо в таком же капюшоне, как у мистера Кливленда, когда его убили на рынке. Кто-то пытался меня испугать?