Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов Страница 14

– Понимаете, меня крайне интересует живопись Гойи, – сообщил Полетаев, закидывая ногу на ногу и демонстрируя служителю храма искусств безупречную подошву новой туфли. – Вчера дочитал Фейхтвангера с его жизнеописанием мастера. Великая вещь. Вам не кажется?

Если зайти в сапожную мастерскую и заговорить с сапожником о супинаторе, если с музыкантом заговорить о фугах Баха, а с офтальмологом о бельме, то в окончании разговора на заданную тему вы можете узнать все и на другие темы, волнующие вас. Никогда мошенник Полетаев не получил бы ответы на свои вопросы, войди он сейчас к директору музея и ударь того прямо в лоб – «А как отличить липового Гойю от настоящего»? В лучшем случае старик прикинулся бы придурком, в худшем – из музея Николая Ивановича выводил бы уже не Ус, а конвой. Блесна, запущенная Полетаевым, сверкнула в воздухе золотыми гранями, свистнула и шлепнулась в глубину души искусствоведа.

– Гойя... – вытянув вперед подбородок, протянул тот. Его лучезарный взгляд поднялся к потолку и стал насыщенно голубым. – Гойя... Сын своего времени, он нес в себе и его предрассудки... Темная, унылая и жестокая жизнь, освещаемая огнями аутодафе... Тысячи горящих костров инквизиции... Равнодушие к человеческим страданиям и болям... Все это отпечаталось в душе великого мастера, поселив внутри нее странные видения, дисгармоничные, жуткие образы... Мастер избавлялся от них при помощи великой, всепоглощающей силы искусства. Он обличал общественную безнравственность, открывал свое сердце гуманности и добру... Любя человека, Гойя приходит к познанию высшей мудрости – изменить мир можно лишь в том случае, если зажечь в сердцах сограждан любовь к добру и человечности... Потолок совсем рушится, штукатурка так и сыплется на втором этаже.

– Какой потолок?.. – обалдело просипел Николай Иванович.

– На втором этаже. В бюджет города, понимаете ли, средств на развитие музеев... – старик щелкнул языком, – не заложено. Вот если бы малую толику... Где-нибудь...

– Понимаю, – среагировал Полетаев. – Рамы износились, сторожа морально устарели... А где их найдешь, молодых, за тысячу двести в месяц, правда? – Рассмеявшись, он вынул из кармана пластиковую карточку и придвинул ее к собеседнику. – Расскажите мне о «Маленьком ныряльщике».

Теперь, когда Николай Иванович понял, что фраерит не он, а фраерят его, можно было действовать почти открыто. Видя, как голубые глаза директора, прочитавшего на карточке «VISA», стали почти синими, он догадался, что теперь можно действовать напрямую.

Старик посмотрел на гостя поверх очков и задумался.

– «Маленький ныряльщик»... Он был подарен Кейтелем Герингу, кажется, в начале сороковых и висел на вилле шефа авиации рейха до того момента, когда Советская армия вошла в Потсдам. Потом «Ныряльщик» вместе с еще двадцатью работами Дега, Рембрандта, Моне и других мастеров покинул Германию в чемодане капитана Медведцева. Вы разве не слышали эту историю по телевидению?

– Меня интересуют подробности написания этой работы и ее приблизительная стоимость, – отрезал Пролет. – Одним словом, то, о чем не говорят на упомянутом вами телевидении.

Старик пожевал губами.

– Интересную задачу вы передо мной ставите... Ну да ладно. – Он уже играл карточкой на столе, как кот с мышкой. – Стоимость «Ныряльщика» может колебаться в пределах от трех до четырех с половиной миллионов долларов. Поскольку она считается почти потерянной для цивилизации, ее появление может резко поднять цену. Хотя по этой же причине может цену и опустить. В любом случае, молодой человек... – Директор сначала хотел посмотреть в глаза гостю, но потом не выдержал, сорвал с его лица свой взгляд и увел его в глубину кабинета. – В любом случае, я думаю, менее четырех миллионов долларов «Ныряльщик» стоить не будет.

– Зная это, любой аферист может картину продублировать, – предположил Николай Иванович. – Слишком велика цена успеха, правда?

Старик ухмыльнулся и наконец-то спрятал карточку в карман.

– Где ваша логика, уважаемый? Картина была передана Герингу в начале сороковых. До сих пор никто толком не знает, как она выглядит и что на ней изображено. Есть лишь фотографии конца тридцатых, но по фотографиям того времени копию не исполнить. И если этой копии до сих пор не существует в природе, то ее нет вообще. Есть только подлинник. Если он, конечно, пережил войну в Югославии. Однако многие мои коллеги сходятся во мнении, что «Ныряльщик» утерян безвозвратно.

«Черта с два он утерян!!!» – хотелось завопить Полетаеву, однако он лишь покачал головой. Он понял, что в его кровь проник вирус, который носят в себе все коллекционеры безумно дорогих полотен. Незаконно скупая бесценные произведения мастеров, они клянутся самим себе, что любоваться на них смогут лишь они. Какой смысл раскрываться, если сразу после разглашения этой тайны последует возмездие? Однако проходит некоторое время, и им хочется, чтобы о том, что именно он владеет бесценным достоянием, узнали все. И эта болезнь настолько злокачественна, что часто берет верх над разумом. Картина является свету, после чего следует ее немедленная конфискация или покупка государством. Картина уходит из частной коллекции, и в этот момент коллекционер чувствует, что ему стало легче.

Полетаев выяснил все, что хотел. Если бы он напряг мозги этой ночью, то не было бы необходимости ехать к этому старику и платить ему сто долларов. Николай Иванович улыбнулся старичку и вышел из музея. Следом за ним, качая заболевшей после просмотра «реальной живописи» головой, спустился Ус.