Грязные игры - Фридрих Незнанский Страница 14

Вот именно.

Но вы, Александр Борисович, не учитываете тот факт, что они не были связаны по работе. У них были совершенно разные сферы применения: Не говоря уже об отсутствии деловых контактов. Уж мне это доподлинно известно.

Она посмотрела мне прямо в глаза, словно пыта­ясь определить мое отношение к ее словам. Хоро­шо, что я умею делать абсолютно нейтральный вид. Ни да ни нет. Это иногда очень помогает.

Она продолжала:

Да, в последнее время они реже встречались. Но это происходило только от недостатка времени. Только от недостатка времени.

Значит, вы не можете предположить, что у них могли быть общие враги?

Она покачала головой.

Скажите, Ада Сергеевна, а Валентин Петро­вич часто посвящал вас в свои дела?

Она высокомерно усмехнулась.

То есть вы хотите сказать, что я не слишком компетентна в делах мужа? Нет, это не так. Он все­гда рассказывал мне практически все, что происхо­дило там. Кроме того, я часто сопровождала его в командировках — так повелось еще с тех лет, ког­да он был действующим игроком. Мы же с ним по­женились в начале семидесятых... И я имела воз­можность сама в какой-то мере изучить мир спорта.

Ну и как он?

Кто?

Ну этот... мир спорта, — я решил сыграть ду­рачка, за которого, впрочем, она меня, видимо, и принимает, — какой он — доброжелательный, под­лый, какие там люди? Вы понимаете, Ада Сергеев­на, я сам далек от спорта, но, чтобы раскрыть пре­ступление, необходимо хотя бы представлять себе, что это такое.

Как вам сказать? — она закатила глаза и сдела­ла рукой жест наподобие тех, что делают оперные певицы в начале арии. — Он разный. Там много и подлости, но много и благородства. Очень много. Го­раздо больше, чем подлости. Взять того же Протасо­ва, их бывшего тренера. Это же золотой человек.

Я слышал, он живет где-то неподалеку?

Да, в двух шагах. Это ведь он выбил этот уча­сток для Спорткомитета в свое время.

Мне почему-то казалось, что Ада Сергеевна зна­ет очень важные вещи, касающиеся сегодняшнего, а может, и вчерашнего убийств. Хотите верьте, хо­тите нет, но интуиция — это дело наживное. То есть приходит с годами. И, как мне кажется, в какой-то степени я ее, интуицию эту, нажил. Словом, интуи­ция подсказывала мне, что Ада Сергеевна что-то знает. Но рассказывать не хочет. Поэтому на мои вопросы отвечает неконкретно. Отсюда и театраль­ные интонации.

Я уже собирался было «нажать» на Аду Сергеев­ну, то есть предъявить ей милицейские рапорты и попросить прокомментировать, когда она вновь зап­лакала. Нет, сказал я себе, нельзя «нажимать» на женщину, у которой только что убили мужа. Даже если тебе кажется, что она что-то знает и скрывает.

И все-таки я решил задать ей еще один прямой вопрос:

Федерация хоккея занималась какой-либо фи­нансовой деятельностью?

Но напрасно я надеялся на искренность. Ответ был в стиле предыдущих.

Финансы... — грустно улыбнулась она, — кто сейчас ими не занят? Время, когда можно было жить идеалами, давно и безвозвратно прошло. Конечно, и в Федерации хоккея занимались какими-то ком­мерческими делами. Но не Валя. Он был такой бе­залаберный...

Нет, от нее можно чего-то добиться только упор­ным трудом. Конечно, хуже всего разговаривать со вдовами, но другого выхода не было.

Ада Сергеевна, как я уже говорил, мне необ­ходимо будет встретиться с вами еще раз. Завтра.

Конечно, Александр Борисович. Думаю, у меня завтра будет напряженный день. И вы со своими вопросами прекрасно впишетесь. Хотя, как видите, сообщить я могу немного...

И она улыбнулась самой невинной улыбкой, ко­торую только я видел в жизни.

И все-таки, Ада Сергеевна, я прошу вас хоро­шенько подумать, кому из знакомых или сослужив­цев ваш муж мог перейти дорожку.

Она согласно кивнула.

Понятное дело, я изложил на бумаге все, что уда­лось узнать у Ады Старевич. Хотя узнать удалось немного...

Потом приехали родственники Старевичей, и она стала принимать соболезнования, что-то рассказы­вать, снова плакать. Может быть, это и выглядит кощунственно, но меня не покидало ощущение, что она делает все это не очень искренне. Или у меня уже развивается следовательская паранойя?

Вернулись наши оперативники, которые опраши­вали соседей. Нет, никто ничего не слышал, ничего не видел, ничего не знает. Ожидать чего-то другого было бы наивно. Никого нет пугливей соседей, ря­дом с домом которых произошло убийство.

За окном действительно не было и не могло быть никаких следов. Сплошные цементные плиты. При­чем, чтобы дойти до забора или до ворот, убийце не требовалось пересекать газоны, клумбы и тому по­добное. Везде были такие же цементные дорожки.

Надо сказать, как и в случае с Серебровым, не нашлось буквально ничего. То есть абсолютно ни­чего. Ни оружия, которое киллеры обычно броса­ют на месте преступления, ни отпечатков подошв, ни окурков на худой конец. Шерлок Холмс сразу бы отказался от такого дела. Эркюль Пуаро убе­жал бы в свой Париж. Мисс Марпл сделала бы вид, что занята вязанием. И только я, Александр Ту­рецкий, не могу отказаться. И должен рыть носом землю в поисках преступника. Хотя и не считаю себя умнее всех вышеуказанных персонажей.

Я два раза обошел вокруг дома и не обнаружил ничего интересного.

Тут ко мне подошел Грязнов.

Ну что, какие будут соображения? — спросил я только для того, чтобы предвосхитить его точно такой же вопрос. У меня-то в голове ровным сче­том никаких соображений не наблюдалось.

Грязнова я знаю очень хорошо. Так хорошо, что по выражению его глаз могу определить, что ва­рится в его котелке. И тут мне показалось, что доб­лестный МУР опять на высоте. Что-то Вячеславу Ивановичу все-таки удалось откопать.

—Ты, Слава, сияешь, как медный таз. Давай ко­лись, что нашел.

Грязнов по своей привычке хитро усмехнулся:

Да ничего особенного. Так, по мелочам...

Любит он вытянуть из человека все жилы!

Грязнов, хватит... — Что я сказал дальше, вос­производить не буду. Среди читателей могут быть и дамы. То есть я сильно на это надеюсь!

Ну, во-первых, Саша, если ты заметил, ребя­та из экспертно-криминалистического управления сегодня те же самые, что и вчера, на убийстве Се­реброва. Так что нам повезло, а то ждать предва­рительных результатов пришлось бы несколько дней минимум.

Так!

Они определили, что на первый взгляд пули вчера и сегодня... То есть вчера утром в Лужниках и вечером здесь, в Калчуге, были выпущены из од­ного и того же оружия. Форма пуль и характер насечек от ствольной нарезки совпадают. На пер­вый взгляд, конечно. Последнее слово скажет бал­листическая экспертиза.

И он победоносно посмотрел на меня.