Сорок имен скорби - Джайлс Блант Страница 14

— Прижми Артура Вуда. Он грабит в городе направо и налево.

— Не могу поверить. Двое детей пропали, а вы меня перебрасываете на кражи?

— Ты нам слишком дорого обходишься, Кардинал. Здесь тебе не Торонто. Если ты так скучаешь по крупным делам, почему бы тебе туда не вернуться? А пока — принеси мне голову Артура Вуда.

Папка Фогл легла поверх других.

Кардинал разогрел мясной пирог, который перед этим разморозил. Кэтрин когда-то выманила рецепт у подруги, французской канадки, но Маклеод, однажды попробовавший это блюдо, заявил, что они украли рецепт у его матери и что их изобличает шалфей.

Он ел перед телевизором и смотрел новости по садберийскому каналу. Главной темой выпуска было обнаружение трупа на острове Виндиго. Ведя репортаж с острова, Грейс Лего откинула капюшон, и снежинки мерцали, как звезды, в ее львиной гриве каштановых волос. На экране она выглядела гораздо выше.

— Согласно легенде индейцев оджибва, — начала она, — Виндиго — дух охотника, заблудившегося зимой в промерзших лесах, где он вынужден был питаться человечиной. В легенду легко поверить, когда ступаешь на этот безлюдный остров, где вчера днем двое катавшихся на снегоходах обнаружили труп неизвестного подростка.

Вот спасибо, Грейс, мысленно сказал ей Кардинал. Теперь нас ждут заголовки типа «Убийца-Виндиго» или просто «Виндиго». То-то повеселимся.

Потом, под снятые осенью кадры, на которых сотрудники ПДПО прочесывали драгой дно озера Ниписсинг, Лего рассуждала, чье это может быть тело — Билли Лабелля или Кэти Пайн. Затем показали Кардинала на острове. Он держался бодро-официально и заявил: «Давайте подождем — и тогда увидим». Самодовольная скотина, вот я кто, подумал он. Фильмов насмотрелся.

Хотелось бы сейчас поговорить с Кэтрин, но ей не всегда бывали в радость такие звонки, сама же она ему из больницы почти не звонила. «Меня это смущает, мне стыдно», — говорила она, и Кардинал убеждал себя, что она и вправду способна испытывать такие чувства. Но где-то в глубине души у него таился гнев — на то, что она могла вот так его покинуть. Кардинал знал, что она не нарочно, и старался никогда не винить в этом жену, но все же он вел сейчас какую-то псевдохолостяцкую жизнь и иногда злился, что его на долгие месяцы оставили одного. Но потом начинал обвинять себя в эгоизме.

Он написал короткую записку Келли, приложив к ней чек на пять тысяч долларов. Написал, что без нее и Кэтрин дом кажется слишком большим, потом разорвал листок и бросил в корзину. Он быстро нацарапал: «Знаю, тебе это пригодится», — и запечатал конверт. Дочерям нравится, когда отцы неуязвимо-непроницаемы, и Келли всегда поеживалась при малейших проявлениях чувств с его стороны. Вот ведь странно: человек, которого он так любит, может никогда не узнать о нем правду, не узнать, как он добыл деньги, которые заплатил за ее обучение. Странно и грустно.

Потом он стал думать об исчезнувших людях вообще и о пропавших детях в частности. Дайсон прав: пересекая страну, проезжаешь через Алгонкин-Бей, вот почему на наш город приходится такая большая доля побегов. Кардинал собрал в отдельную папку первые листы из дел, расследовавшихся в других районах — Оттаве, атлантических провинциях, даже в Ванкувере. Эти материалы пришли по факсу за прошедший год.

Требовалось собрать кое-какую статистику, и он набрал номер дежурного сержанта Мэри Флауэр — женщины с добрым сердцем и лошадиным лицом. В ее должностные обязанности это не входило, но он знал, что Флауэр к нему слегка неравнодушна и выполнит его просьбу. Позвонила она, как раз когда он раздевался, чтобы принять душ. Голый, покрывшийся гусиной кожей, он прижал трубку плечом, пытаясь одновременно влезть в рукава купального халата.

— Вы сказали — за последние десять лет? — У Мэри был пронзительный гнусавый голос. Как ножом по стеклу. — Готовы записывать?

Он торопливо нацарапал номера в блокноте. Потом позвонил Делорм. Подошла она не сразу.

— Привет, Делорм, — сказал он, когда она взяла наконец трубку. — Ты не спишь?

— Не сплю, Джон. — Вранье. Только спросонья она могла назвать его по имени.

— Угадай, сколько народу — подростков — у нас числится пропавшими в позапрошлом году?

— Считая и тех, кто не из нашего города? Не знаю. Семь? Восемь?

— Двенадцать. Ровно дюжина. В предыдущий год таких было десять. До этого — восемь за год. До этого — десять. До этого — снова десять в год. Понимаешь, к чему я клоню?

— Десять в год. Ну, плюс-минус.

— Причем плюс-минус ровно два. В среднем каждый год — по десять.

Голос Делорм вдруг стал яснее и четче.

— Но ты ведь позвонил рассказать насчет прошлого года?

— За прошлый год пропавших подростков, включая неместных, было целых четырнадцать.

Делорм негромко присвистнула.

— Вот как я это вижу. Некий субъект убивает ребенка, Кэти Пайн, и обнаруживает, что ему это нравится. Он испытал острейшие ощущения в своей жизни. Тогда он хватает другого ребенка, Билли Лабелля, и проделывает все снова. Он в полном восторге, но к этому времени уже весь город разыскивает пропавших детей. Он начинает вести себя умнее, похищая детей постарше. Детей, живущих не в нашем городе. Он знает, что вокруг исчезновения семнадцатилетних или восемнадцатилетних такого шума не поднимется.

— Особенно если они нездешние.

— Ты же видишь, во всех нераскрытых делах — дети отовсюду. Трое из Торонто, остальные — откуда угодно.

— Эти материалы у тебя дома? Я сейчас приеду.

— Нет-нет, можем встретиться в отделе.

Последовала кратчайшая пауза.

— О господи, Кардинал. Ты думаешь, я все еще работаю в спецрасследованиях? Думаешь, я за тобой слежу? Скажи честно.

— Ничего подобного, — возразил он любезным тоном. И подумал: боже, какой же я лжец. — Просто, видишь ли, я человек женатый, Лиз, а ты — чертовски миленькая и все такое. Не ручаюсь за себя.

Делорм долго молчала. Потом положила трубку.