Чудовище во мраке - Эдогава Рампо Страница 14

За все это время я побывал у Сидзуко лишь два раза, и то только затем, чтобы кое-что уточнить. И каждый раз, закончив разговор, я сразу же прощался с Сидзуко и спешил домой. Наверняка это озадачивало ее, и, когда она выходила проводить меня до парадного, ее одинокая фигурка выражала неподдельную тоску.

В результате пятидневных размышлений я пришел к поистине ошеломляющим выводам. Чтобы в будущем не повторяться, я приведу здесь выдержку из сохранившейся у меня докладной записки, которую я составил тогда на имя следователя Итосаки. Прийти к подобным выводам мог только автор детективных романов с присущей ему способностью фантазировать. Насколько это обстоятельство оказалось существенным, я понял позднее.

Вот эта выдержка из моей докладной записки.

«…Как только мне удалось установить, что найденная на чердаке кнопка принадлежала г-ну Коямаде, я обратил внимание на целый ряд обстоятельств, которые все это время не давали мне покоя. Я сразу вспомнил о парике, обнаруженном на мертвом г-не Коямаде, о том, что парик был заказан им самим (по причинам, о которых я скажу позже, отсутствие на трупе одежды не особенно озадачивало меня), о том, что со смертью г-на Коямады внезапно перестали приходить зловещие письма Итиро Хираты, наконец, о том, что г-н Коямада явно обнаруживал садистские наклонности, столь не вяжущиеся с его обликом (кстати, в большинстве случаев в жизни именно так и бывает). Эти и многие другие обстоятельства, на первый взгляд казавшиеся нагромождением случайностей, постепенно стали выстраиваться в один логический ряд.

Для того чтобы убедиться в правильности своих предположений, я стал искать доказательства. Прежде всего я отправился к вдове г-на Коямады и с ее разрешения осмотрел кабинет покойного. Ведь ничто не способно рассказать о характере и тайнах человека так, как его кабинет. Не обращая внимания на недоумение г-жи Коямада, я почти полдня возился в кабинете ее покойного мужа, внимательно осматривая содержимое книжных шкафов и ящиков. В одном из книжных шкафов я обнаружил отделение, дверца которого была заперта на ключ. Попросив ключ от этой дверцы, я узнал, что г-н Коямада носил его на цепочке от часов и никогда с ним не расставался. Так было и в день его смерти: г-жа Коямада точно помнила, что он вышел из дома, сунув часы и ключ за пояс кимоно. Поскольку иного выхода не было, я уговорил г-жу Коямада разрешить мне взломать дверцу.

В шкафу я обнаружил дневники г-на Коямады за несколько лет, пакеты с какими-то бумагами, связку писем, книги и множество других вещей. Внимательно осмотрев эти вещи, я отложил три из них, имеющие непосредственное отношение к делу. Во-первых, дневник г-на Коямады за тот год, когда он женился на Сидзуко. За три дня до свадьбы на полях дневника красными чернилами была сделана следующая любопытная запись: «Узнал об отношениях Сидзуко с молодым человеком по имени Итиро Хирата. Как выяснилось, со временем она к нему охладела и на все его просьбы о встречах неизменно отвечала отказом. После того как ее отец разорился, она смогла исчезнуть из его поля зрения. Вот и хорошо. Дальнейшим выяснением ее прошлого заниматься не буду».

Выходит, что еще до свадьбы г-ну Коямаде каким-то образом удалось узнать тайну своей супруги. Но он никогда ни одним словом не обмолвился ей об этом.

Второй моей находкой был сборник рассказов Сюндэя Оэ под названием «Развлечения человека на чердаке». Наличие подобной книги в кабинете делового человека в достаточной мере странно, не правда ли? Я просто отказывался верить своим глазам, пока г-жа Сидзуко не объяснила мне, что ее муж был большим книголюбом. В начале книги помещен фотографический портрет Сюндэя Оэ, а на последней странице, рядом с выходными данными, указано подлинное имя автора – Итиро Хирата. Полагаю, что на это следует обратить внимание.

И наконец, в-третьих, среди прочих вещей г-на Коямады мною был найден двенадцатый номер журнала «Синсэйнэн», выходящего в издательстве «Хакубункан». В этом номере произведений Сюндэя нет, зато на фронтисписе в натуральную величину воспроизводится почти полстраницы какой-то из его рукописей, а под репродукцией подпись: «Почерк г-на Сюндэя Оэ». Рассмотрев эту репродукцию на свету, я заметил на меловой бумаге царапины, как бывает, когда проводишь по бумаге ногтем. Не иначе по этим строкам, подложив листок тонкой бумаги, кто-то не раз водил карандашом. Мне сделалось страшно от того, как одно за другим подтверждались мои, казалось бы, невероятные предположения.

В тот же день я попросил г-жу Коямада показать мне перчатки, которые ее муж привез из-за границы. Поиски заняли немало времени, но в конце концов она появилась с парой перчаток, в точности таких, какие я купил накануне у водителя. Передавая их мне, она с недоуменным видом заметила, что вторую пару она не нашла.

Все эти вещественные доказательства: дневник, книгу, журнал, перчатки и кнопку, найденную на чердаке, – я могу предъявить Вам по первому же требованию.

Помимо названных, в моем распоряжении имеется еще несколько любопытных улик, на которых я остановлюсь несколько позже. Однако уже на основании вышеизложенного можно сделать вывод, что г-н Рокуро Коямада был страшным человеком и что, скрываясь под маской доброго и преданного мужа, он строил чудовищные по своему коварству планы. В связи с этим возникает вопрос: не слишком ли мы увлеклись личностью Сюндэя Оэ? Не получилось ли так, что, зная о его жестоких произведениях и не укладывающемся в привычные рамки образе жизни, мы позволили себе сделать из этого единственный вывод: никто, кроме Сюндэя, не способен на такое преступление. Но чем в таком случае объяснить его бесследное исчезновение? Если исходить из того, что преступник именно он, это совершенно непонятно. Может быть, нам никак не удается его найти именно потому, что он невиновен? Вполне вероятно, что он скрылся из виду по причине свойственной ему мизантропии, а чем известнее он становился, тем быстрее прогрессировала в нем эта своеобразная болезнь. Возможно, как вы сами когда-то предположили, он бежал за границу. Быть может, сейчас он живет где-нибудь в Шанхае и покуривает себе трубку, пропуская дым через воду, как это делают китайцы. Если предположить, что преступник в самом деле Сюндэй Оэ, как тогда объяснить его поведение после убийства г-на Коямады? Получается, что человек, долгие годы тщательно и целенаправленно разрабатывавший свой план мести, убив г-на Коямаду, то есть выполнив задачу не первостепенной важности, вдруг ни с того ни с сего забывает о своей главной цели и все бросает. Любому, кто читал его произведения и знает о его образе жизни, подобное поведение покажется абсурдным. Существует и другое обстоятельство, еще более красноречиво свидетельствующее против нашей первоначальной версии. Как, например, Сюндэю удалось потерять на чердаке кнопку от перчатки, которая принадлежала г-ну Коямаде? Если принять во внимание, что эти заграничные перчатки в Японии не продаются, а также то, что на одной из перчаток, которые г-н Коямада отдал шоферу такси, кнопка была оторвана, то нелепо считать, будто на чердаке находился не г-н Коямада, а Сюндэй Оэ. (Здесь, правда, может возникнуть вопрос, почему г-н Коямада столь легкомысленно передал эту важную улику в руки Шофера. Однако все дело в том, что с точки зрения юридической он не совершал ничего противозаконного. Пребывание на чердаке служило для него просто развлечением, хотя и несколько необычного свойства. Поэтому потерянная кнопка, пусть даже она была потеряна на чердаке, для него не имела значения. Он не чувствовал себя преступником, и поэтому ему не нужно было допытываться у себя: «Когда я потерял эту кнопку? Не на чердаке ли? Не может ли она послужить уликой против меня?»)