Сбрось подругу с пьедестала [= Эх, Люба, Любонька ] - Владимир Колычев Страница 14

1

…Я буду баловать и радовать вас песней,

Без песни жить, как без воды, совсем нельзя!

Но пока что Люба пела и радовала только саму себя. Никаких других песен – только эта, про Любоньку. Хотела довести класс исполнения если не до совершенства, то хотя бы близко к тому. И ведь получалось у нее. Есть у нее вокальные способности. И если продолжить работу над собой, то можно развить их до самого высокого уровня…

Но пела она не только для того, чтобы совершенствовать свой вокал. Оказывается, музыка – отличное лекарство от хандры. И тоска от веселой песни рассасывается… Может, потому врачи и не запрещали ей баловаться в свое удовольствие…

Пока в груди не перестанет биться сердце,

Я буду петь для вас, мои друзья!..

Аплодисментов Люба не ожидала. Но кто-то вдруг захлопал в ладоши. Видно, так увлеклась, что прозевала гостя…

Она оторвалась от микрофона, повернула голову на звук. И оторопела. В дверях стояла мать Рэма. Роскошная, ухоженная от корней до кончиков волос дама. На губах саркастическая улыбка. Она уже не аплодирует, но ладони сведены вместе… Да и хлопала она в ладоши в насмешку, а не искренне.

– Поем? – с издевкой во взгляде спросила она.

– А что, нельзя?

Люба взяла пульт, выключила музыкальный центр.

– Ну, если больше заняться нечем, то почему бы и не петь?.. Знаешь, как та стрекоза, лето красное пропела, оглянуться не успела…

– Это вы о чем?

– О ком. О тебе…

– Я не стрекоза.

– А кто ты? Образования нет, положения никакого… Хотя нет, положение-то как раз и есть. Как положат тебя под мужика, так и лежишь. Еще и ногами дрыгаешь…

Можно было не сомневаться, что эта стерва уже знает, какая беда стряслась с Любой. Видно, ей доставляет удовольствие издеваться над людьми.

– А вам что, завидно? – Люба не собиралась оправдываться. Но и обижать себя не позволит.

– А чему тут завидовать? Я знаю немало достойных девушек, которые могли бы составить партию моему сыну. А он увивается вокруг какой-то прости Господи…

– Господь вас не простит. Злая вы женщина…

– А кто ты такая, чтобы мне быть с тобой доброй?

– Человек я…

– Какой ты человек? Проститутка ты!.. Думаешь, я не знаю, из какого гадюшника тебя вытащили?.. И как ты туда попала, я тоже знаю. За границей хотела работать, за валюту…

– Жало спрячь, – тихо сказала Люба.

Она поднялась с постели. Ей еще больно ходить, но хватит сил дотянуться до этой суки. И плевать, что она мать Рэма. Хватит смелости, чтобы выцарапать ей глаза. И все равно, что ей за это будет… Хуже того, что с ней уже было, быть ничего не может…

– Что?

– Жало, говорю, спрячь! – громко повторила она. – И пошла отсюда!

Мать Рэма дрогнула под натиском ее взгляда. Подалась назад, взялась за ручку двери. Но уходить не торопилась.

– Не надо со мной так, девочка! – угрожающе сузила она глаза.

– А то что? – с вызовом спросила Люба.

– Можешь пожалеть…

– А я уже жалею. Жалею, что у Рэма такая мать!

– Какая-никакая, а мать!.. А вот ты его женой не станешь никогда!

– Да уж лучше застрелиться, чтобы стать вашей невесткой! – презрительно усмехнулась Люба.

– Можешь, стреляться, это твое дело. А о Рэме забудь!

– А я его не привораживаю. Он сам хочет быть со мной…

Люба говорила о том, на что хотела бы надеяться. Шестой день она в больнице, и за все это время Рэм был у нее только четыре раза. В первый свой визит он еще говорил, что лучше нее никого нет. А потом как отрезало. Привет, как дела, все такое. И разговоры ни о чем. Как будто она ему больше не нужна. Скорее всего, так оно и есть. И не понятно, какая вожжа попала под хвост его матери. Неужели она думает, что у них с Рэмом все очень серьезно?.. Может, есть у нее веская причина так думать. Может, Рэм сказал, что влюблен в Любу… Все может быть. И хорошо, если так…

– Я не знаю, привораживаешь ты его или нет, но голову ты ему точно морочишь… И вообще, откуда, ты думаешь, у него деньги на отдельную палату для тебя? А этот телевизор?.. Мы ему деньги даем, он от нас полностью зависит…

– Переводите в общую палату, забирайте телевизор, плакать не буду…

– И Рэма заберу!

– А он что, вещь?

– Нет. Просто без денег он тебе не нужен…

– Не надо судить о людях по себе.

– Я сужу о людях по тому, что они собой представляют! А ты пока что ничего собой не представляешь! Даже проститутки из тебя не вышло!

– Так научите меня, может, выйдет из меня проститутка.

– Ну знаешь! – вспылила женщина.

Как ужаленная, выскочила из палаты и громко хлопнула дверью. Люба с преогромным удовольствием сжала руку в кулак и выставила из него средний палец…

2

Рэм появился вечером следующего дня. Лицо помятое, взгляд тусклый. И улыбка какая-то фальшивая. Люба все поняла.

– А где Валера? – спросила она.

– Зачем он тебе? – вяло спросил он.

– Не мне, а тебе. Сам, что ли, все это вниз нести будешь? – кивком показала она на телевизор.

– А что, тебя уже выписывают? – удивился Рэм.

– Уже выписали. Мама твоя мне выписала…

– Моя мама?! Она что, здесь была?

– А ты не знаешь…

– Нет. Она мне ничего не говорила…

– Быть такого не может.

– Может… Мы с ней позавчера поругались… А она, значит, у тебя была, да? – Была. Вчера. Петь хотела заставить… Просила, чтобы я оставила тебя в покое. Как будто я тебя на привязи держу… Рэм, если я тебя напрягаю, ты скажи… Нет, даже говорить ничего не надо. Просто уйди. Я все пойму. И поверь, плакать не стану…

– Хочешь сказать, что тебе все равно, есть я или нет? – насупился он.

– Нет, не все равно. Ты классный парень, настоящий друг. Я всегда буду помнить, какой ты хороший… – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал…