Улыбка золотого бога - Екатерина Лесина Страница 14

Почему он разглядывает меня так пристально? Бабушка бы сказала «непристойно пристально» или еще «недозволительно». И руку держит не больно, но сдавил, и смотрит, смотрит. А мне все неуютнее и неуютнее. Все страньше и страньше. И потому говорю очередную глупость:

– Толстый Пта не любит одиночества.

Господи-ты-боже-мой, до чего стыдно! Он теперь будет думать, что я – сумасшедшая.

– А кто ж его любит? – ответил Яков Павлович и руку выпустил.

Какое у него имя замечательное – Яков Павлович. Павлович Яков.

– Что?

– Нет-нет, ничего.

Совершенно ничего, так, глупые мечты старой девы. Наваждение медленно отступало, человек, только что показавшийся вдруг особенным, начал отдаляться, становясь похожим на всех других людей – жестоких, язвительных и склочных. Хмурых. И при взгляде на меня хмурящихся еще больше. Ему, наверное, рассказали, что я толстая и некрасивая, что я имела самые веские мотивы убить Гарика, что получила самую большую выгоду от его смерти.

– Дусенька, – приторно-сладкий голосок Ильве вывел из задумчивости. – Дусенька, мы посчитали нужным нанять Якова Павловича, чтобы он помог нам всем разобраться в происходящем.

Неловкое пожатие плеча, какое-то виноватое, взгляд в сторону, поза вполоборота. У него красивый профиль, с тяжелым подбородком и крупным носом. Лоб высокий, бабушка утверждала, что это свидетельствует об уме, но, наверное, ошибалась. У бабушки были устаревшие представления о мире – это уже Гариково мнение.

Странно, нет больше ни бабушки, ни Гарика, зато есть человек, который будет доказывать мою вину, и этот человек мне симпатичен. Вот ведь глупость… и пошлость. Палач и жертва, сюжет любовного романа, в финале которого героиню ждет счастье.

Это вряд ли. Пока меня ждет лишь Толстый Пта. И Виктор. Еще одно странное знакомство на сегодняшний день.

Виктора я, по Никиному выражению, «подцепила» у банка.

Бессонная ночь, привычные отеки под глазами, ледяные ступни, которые пришлось растирать камфорной мазью, а потом долго смывать с рук навязчивый запах. Завтрак, когда есть ну совершенно не хочется. Запылившаяся в дальнем углу гаража «Волга» и Гариков «Нисан Патрол», оставшийся в гордом одиночестве.

Потом был вежливый Аким Андреевич, долго и нудно уговаривавший не трогать статую. Он твердил о безопасности, о том, что хранить подобную вещь в доме – безумие. Он даже ювелира предлагал, который в кратчайшие сроки изваял бы мне точную копию.

Я отказалась. В копии не будет души, с копией я не смогу говорить, как когда-то в детстве, жаловаться на обиды, рассказывать о достижениях, которые родителям казались крохотными и недостойными внимания (и вообще хвастаться неприлично); копия не будет сочувствовать и дарить волшебные сны, где жизнь – почти полное отражение настоящей, только много-много лучше.

Акиму Андреевичу я ничего не объясняла, просто настояла на своем. Он согласился, проводил в подвал – сухой, чистый, пахнущий озоном и освежителем воздуха, и удалился.

Там, в подвале, я сказала Толстому Пта:

– Здравствуй.

А он нахмурился и не ответил. Он был обижен за то, что я когда-то бросила его, пусть и не по своей вине. Но мы помиримся. Это я ему тоже сказала. И бережно завернула в сухой ломкий бархат, а потом – в ломкую же, отливающую глянцем упаковочную бумагу.

Из банка я выходила почти счастливой и даже улыбнулась охраннику, любезно приоткрывшему передо мной дверь. За ней-то меня Виктор и поджидал.

– Позвольте, помогу? – Молодой человек бросился наперерез и выхватил из рук пакет. – Женщины не должны таскать тяжести!

У него обаятельная улыбка, прямой, искренний взгляд, родинка на крыле носа, ямочка на подбородке, светлые вихры. В общем, подозрительный тип. Точнее, подозрительно, что подошел ко мне: такие ангелоподобные мальчики, как правило, не замечают толстых и некрасивых тетенек.