Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская Страница 14

Алексей демонстративно смотрел в окно, пока я, запинаясь, излагала дело, нехотя, краем глаза покосился на Верочкины фотографии.

— Ничего не знаю, — лаконично ответил Алексей, когда я закончила. — Все это бред, никогда не видел вашей девушки.

Тогда я расстроилась окончательно и неожиданно для себя перешла к угрозам. Объяснила, что путь рассуждений и свидетельских показаний, приведший к нему, я могу повторить не одна, а в обществе специалиста из уголовного розыска.

Однако, вместо того чтобы испугаться, сторож Алексей разозлился.

— Обратились бы вы лучше, барышня, к доктору по психической части, — не сдерживая ярости, выговорил он. — Явились к незнакомому человеку и плетете небылицы! Я, что, под кроватью вашу подругу держу? Посмотрите, и шкаф открою, и сундук, может, в сарае поищете?

Я сидела перед ним дура-дурой и действительно чувствовала себя психопаткой, плетущей незнакомому человеку немыслимую и оскорбительную ахинею.

— У меня письмо есть от Веры, там всё написано, — я решилась на последнее средство, вернее, на предпоследнее, все-таки выдавать бабушку Лысенкову я бы не стала, моя благодарность не успела испариться.

— Про меня прямо так и сказано? — глумливо осведомился Алексей и потребовал. — Покажите это письмо!

— Разумеется, письмо дома, — впрямую солгала я. — А что там написано, прочтут в милиции, они вам и сообщат.

— Хорошо, — произнес Алексей с угрозой в голосе. — Пойдемте, посмотрим, а то потом окажете, что я успел замести следы. Лечиться надо, девушка, и очень серьёзно.

Он поднялся, быстро вышел из дому (я побежала за ним), направился к сараю и распахнул передо мной дверь.

— Ищите! — потребовал он.

— Что искать? — растерялась я.

— Что хотите, то и ищите! — напутствовал Алексей.

Я подавленно покрутилась в сарае, но ничего, кроме рухляди и инструментов не обнаружила.

— Не нашли, отлично! — резюмировал хозяин. — Идёмте дальше!

В дальнейших поисках Алексей заставил осмотреть яму для мотоцикла, небольшую землянку с прошлогодней картошкой и дренажную канаву у забора.

Я ощущала себя полной идиоткой и шла за ним. Зачем? Не знаю. Но шла. Таким образом мы обследовали прилегающую к стройке территорию и оказались непосредственно перед ограждением, в котором я с усилием рассмотрела калитку. Как с остальным строительством, я не знаю, но забор был сооружен на совесть.

Алексей открыл ключом калитку и повел меня по стройке, время от времени советуя заглянуть то под груду кирпичей, то под лежачую балку.

— Я отопру корпус, — указал он на почти готовое здание под черепицей. — Можете его смотреть, а вот это (он простер руку к недостроенному объекту) обследуете сами, мне неохота голову сломать, я вас рядом подожду.

Сказать, что ничего я не буду смотреть, у меня не было сил, и для порядка хотелось довести конца идиотское мероприятие. Идиотизм происходящего нарастал катастрофически, но противодействовать я отчего-то не могла. Ни идиотизму, ни сторожу Алексею, такая выяснилась психологическая дилемма.

Я чуть-чуть попробовала над ней поразмышлять, пока Алексей открывал дверь подъезда виллы (он называл строение корпусом), тщательно от кого-то запертой.

— Теперь вниз, — не слишком вежливо, пригласил он. — Сначала в подвал, самое подходящее место.

Как последняя дура я пошла за ним по крутой лестнице вниз. Спустившись, Алексей зажег свет и бесшумно открыл другим ключом еще одну массивную дверь у противоположной стены.

— Входите, ищите! — недружелюбно скомандовал он вполголоса. — Я сейчас свет зажгу.

Я послушно, как сомнамбула, двинулась к двери. В тот же момент сильный удар в спину втолкнул меня в отворившийся проём. Я грохнулась в темноту и услышала за собою звук запираемой двери. Получились два отдельные впечатления, и оба отчасти не со мной, поскольку совершенно несуразные.

На этом я позволю себе прервать повествование и предоставляю слово другому участнику событий.