Безмолвный крик - Энн Перри Страница 13

Это не удивило ее. Она вторгалась в очень глубокие личные переживания. Здесь она была чужой, и все же он будет зависеть от нее в своих самых интимных нуждах. Она станет свидетельницей его страданий, но будет отстранена от них, сможет приходить и уходить, видеть, но не переживать. Рис был не первым ее пациентом, которому предстоит пройти через унижение, эмоциональную и физическую обнаженность на глазах у того, кто всегда прячется за одеждой.

Сильвестра приблизилась к кровати, но садиться не стала.

– Это мисс Лэттерли; теперь, когда ты снова дома, она будет заботиться о тебе. Она все время будет с тобой или в соседней комнате; в случае нужды ты сможешь вызвать ее колокольчиком. Она сделает все, чтобы тебе было удобно, и поможет поправиться.

Повернув голову, молодой человек осмотрел на Эстер с едва заметным любопытством, и все же она снова почувствовала в его взгляде неприязнь.

– Здравствуйте, мистер Дафф, – сказала она тоном более прохладным, чем намеревалась. Эстер приходилось ухаживать за самыми разными пациентами, но, несмотря на весь опыт, ее до сих пор ранило недоверие тех, к кому она инстинктивно испытывала жалость и с кем ей предстояло провести следующие несколько недель или месяцев – безотрывно и в самых интимных обстоятельствах.

Рис, моргнув, продолжал молча смотреть на нее. Что бы там ни получилось дальше, но начало выходило трудным.

Сильвестра выглядела слегка смущенной. Она повернулась от Риса к Эстер.

– Может, мне лучше показать вам вашу комнату?

– Благодарю, – согласилась та. Нужно переодеться в более простое и практичное платье, вернуться одной, постараться поближе познакомиться с Рисом Даффом и посмотреть, чем она сейчас может помочь ему.

В свой первый вечер в незнакомом доме Даффов Эстер чувствовала себя непривычно одиноко.

Она часто оказывалась среди людей, жестоко пострадавших от насилия, от рук преступников или от тяжелой утраты. Она сосуществовала с людьми, которые вынуждены были терпеть вторжение незнакомцев в самые тайные и уязвимые сферы своей жизни. Ей приходилось знавать людей, которые, попав в ужасные условия, становились подозрительными и боязливыми.

И никогда раньше она не ухаживала за больным, который находился в сознании, но не мог говорить. Во всем доме царила тишина, и Эстер чувствовала себя как в изоляции. Сильвестра, по природе молчаливая, говорила лишь тогда, когда хотела сказать что-то определенное; она не болтала, просто чтобы поддержать компанию, как большинство женщин.

Молчали и слуги, словно в доме находился покойник; здесь не было слышно обычных пересудов и сплетен.

Когда Эстер вернулась в комнату Риса, то увидела, что молодой человек лежит на спине, уставившись в потолок неподвижным взглядом; он словно сконцентрировался на чем-то. И решила пока не беспокоить его. Постояла, наблюдая за пламенем в камине, проверила, надолго ли хватит угля в ведерке. Потом обратила внимание на небольшой книжный шкаф, висевший на ближней к ней стене, и решила посмотреть, что он читал до того, как подвергся нападению. Она обнаружила книги о разных странах, Африке, Индии, Дальнем Востоке, не менее дюжины изданий о всевозможных путешествиях, письма и мемуары исследователей, ботаников, собирателей обрядов и обычаев других народов. Одна особенно большая книга в красивом переплете была посвящена исламскому искусству, другая – истории Византии, третья – арабскому и мавританскому завоеванию Северной Африки и Испании и последующей борьбе Фердинанда и Изабеллы, в результате которой захватчиков снова оттеснили на юг. Рядом стояла книга по искусству, математике и изобретательству в арабском мире.

Необходимо было установить с Рисом контакт. Приходилось брать инициативу на себя – так тому и быть. Эстер шагнула в зону, где он, предположительно, видел ее хотя бы краешком глаза.

– У вас интересная подборка книг, – непринужденно заметила она. – Вы когда-нибудь путешествовали?

Он повернул голову и пристально посмотрел на нее.

– Я знаю, вы не можете говорить, но можете кивнуть, – продолжила она. – Так путешествовали?

Рис едва заметно покачал головой. Эстер еще видела враждебность в его глазах, но общение уже началось.

– А собираетесь, когда вам станет лучше?

Какая-то дверца внутри его захлопнулась. Эстер ясно видела эту перемену, хотя она была почти неуловимой.

– Мне довелось побывать в Крыму, – начала мисс Лэттерли, не обращая внимания на то, что он замкнулся. – Во время войны. Конечно, в основном я видела поля сражений и госпитали, но случалось, что наблюдала жизнь народа, знакомилась с местностью. Мне казалось необычным, почти диким, что вокруг цветут цветы и происходят самые простые вещи, когда мир переворачивается вверх ногами, а люди убивают друг друга и гибнут вокруг сотнями. Думаешь, что все вокруг должно остановиться, но, конечно, этого не происходит.

Эстер посмотрела на Даффа, и он не отвел взгляда, хотя она заметила в нем злость. Эстер была уверена, что именно злость, а не страх.

Она перевела взгляд на его сломанные шинированные руки, лежащие на покрывале. Кончики пальцев, выглядывающие из-под бинтов, казались хрупкими и чувствительными. Ногти – правильной формы, за исключением одного, почти сорванного. Должно быть, повредил, когда дрался за свою жизнь… и за жизнь отца, наверное. Что он об этом помнит?

Какое страшное знание таится за его молчанием?

– Я познакомилась с несколькими турками – обаятельными и очень интересными людьми, – продолжала Эстер, словно Рис выразил желание послушать ее. Она описала молодого человека, помогавшего ей в госпитале, и рассказала о нем довольно подробно, вспоминая все больше и больше по ходу своего повествования. А то, что не могла припомнить, придумывала.

За целый час она только один раз заметила след улыбки на его губах. Что ж, по крайней мере, он действительно слушал. В какой-то момент их объединила мысль или чувство.

Позже Эстер принесла бальзам и собиралась помазать струпья на лице, которые сохли и могли потрескаться, причинив боль. Она протянула руку, и в тот момент, когда ее палец коснулся щеки, он дернул головой, тело его напряглось, глаза потемнели и сердито сверкнули.

– Больно не будет, – пообещала Эстер. – Это помогает избежать появления трещин.

Рис не шевелился. Мускулы напряглись, грудь и плечи окаменели; должно быть, прикосновение отозвалось болью в ушибах, покрывавших, по словам доктора Райли и доктора Уэйда, его тело.

Эстер убрала руку.

– Ладно. Ничего страшного. Я попытаюсь позже; возможно, вы передумаете.

Она вышла и спустилась на кухню, чтобы принести больному что-нибудь из еды. Может, повар приготовил яйца всмятку или легкий заварной крем… По мнению доктора Уэйда, пациент достаточно оправился, чтобы принимать пищу, и надо его к этому поощрять.

У поварихи, миссис Крузье, оказался целый выбор подходящих блюд – либо уже готовых, либо таких, что готовятся быстро. Она предложила мясной бульон, яйца, рыбу на пару́, хлеб, масляный пудинг, запеченный заварной крем и холодного цыпленка.