Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд Страница 13

Венеция – Триест

Нэнси отослала проводника, пришедшего предложить ей ужин. Конечно, надо бы поесть, однако сил не было. Чтобы отвлечься, она порылась в сумочке и достала письмо Делии.

Если кузина и удивилась решению Нэнси нанести ей визит, то вида не подала. В письме фигурировали планы походов в экзотические рестораны, в театр и в теннисный клуб.

Крупный, смелый почерк Делии – характерная черта женщины, бросившей вызов условностям и выполнявшей мужскую работу на чужбине. Нэнси всегда перед нею благоговела, с детства. Делия была на двенадцать лет старше, лучшая ученица в школе. В восемнадцать она поступила в Кембридж, где изучала классические языки, а в свободное время еще и фарси.

Когда началась война, МИД завербовало Делию на столь засекреченную работу, что даже родители не знали, где она. В мирное время ее направили в Багдад. Нэнси толком не поняла, чем занимается кузина; по словам дяди Роулэнда, присматривает за местными.

Больше всего Нэнси боялась, что Делия узнает истинную причину визита и тут же вышвырнет ее вон. Отложив письмо, она безотчетно обводила пальцами причудливые узоры платья в том месте, где живот слегка выступал. Даже не верится… В последние несколько недель Нэнси ощущала внутри слабое шевеление. Это напомнило ей случай из детства: в камин залетела малиновка; пытаясь локтем открыть окно, чтобы выпустить птичку, она чувствовала трепыхание крылышек в кулаке.

Как хорошо, что придумали трикотажные платья и свободные жакеты с большими карманами! Нэнси совершенно не хотелось врать кузине, однако и скандальную правду тоже нельзя обнародовать. Она заготовила легенду: дескать, сбежала из Англии, спасаясь от жестокого мужа. Конечно, врать нехорошо, но от этого зависит дальнейшая судьба, ведь у Нэнси никого не осталось, кроме Делии. Жизненно важно получить ее в союзники, убедить в том, что другого выхода не было.

Пронзительный гудок паровоза смешал все мысли. Поезд тронулся. Вскоре темнота за окном милосердно скрыла напоминания о самых счастливых и самых несчастных днях ее жизни.

Когда поезд уже набирал скорость, раздался стук в дверь.

– Мадам?

Опять проводник! Какой внимательный, заботливый… Почему он не может оставить ее в покое?

– Спасибо, все хорошо, – повысила она голос. – Мне ничего не нужно.

– Мадам… – Голос стал громче, в нем добавилась тревожная нотка. – У меня для вас телеграмма.

Нэнси вскочила с постели с бьющимся сердцем. Он передумал! Решил все-таки поехать с ней! Наверное, отправил телеграмму, как только сошел с поезда.

– Благодарю вас!

Трясущимися руками она взяла бланк, закрыла дверь и развернула жесткую бумагу.

Слова плыли перед глазами.

«ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ СМЕРТИ ДЕЛИИ ГРЭНФИЛД».

* * *

Кэтрин ужинала в купе: на подносе остатки фаршированных яиц и чашка вальдорфского салата ^[17].

– Ну как вам понравилась Венеция?

– Потрясающе! – Агата сняла шляпку и повесила на краешек багажной полки. – Правда, ужасно устала. Вы не против, если я лягу?

Проводник уже преобразовал купе на ночь, опустив полку и прицепив сбоку лесенку. Кэтрин не соизволила поинтересоваться желаниями спутницы, явно пометив нижнюю полку как свою территорию. Впрочем, Агата не возражала, предпочитая уединение верхней полки. Она собиралась раздеться лежа, если удастся, чтобы не устраивать стриптиз перед соседкой.

– Вы не голодны? – Кэтрин отодвинула поднос и взяла книгу. – Скоро придет проводник – заказать вам что-нибудь?

– Нет, спасибо. – Агата открыла шкафчик с раковиной и вытащила из стакана щетку. – Я наелась восхитительного мороженого.

– Не возражаете, если я еще немного почитаю? Сна ни в одном глазу!

Против этого Агата тоже не возражала: она обладала счастливой способностью быстро засыпать где угодно и редко просыпалась. Прошлая ночь не считается – все-таки она впервые спала в поезде, целое приключение!

Убирая щетку, она заметила в зеркале отражение книги. Судя по количеству страниц, Кэтрин уже дочитала «Убийство Роджера Экройда» до середины. Подумать только, даже не подозревает, что автор романа крепко спит у нее над головой!

Агата вскарабкалась наверх, легла и принялась раздеваться, стараясь не стучать локтем о стены. Когда она, извиваясь червяком, пыталась пролезть в ночную рубашку, снизу раздался голос Кэтрин:

– Как вы думаете, она и вправду потеряла память?

Агата молчала, охваченная паникой.

– Ну та писательница, Агата Кристи, – продолжала Кэтрин. – Или это все притворство?

Агата осторожно выдохнула.

– Я… м-м… мало знаю об этом деле, – промямлила она.

– Да что вы! Во всех газетах писали! Конечно, нельзя верить всему, что пишут… По-моему, брошенная машина – своего рода крик о помощи, как вы считаете?

Язык словно прилип к гортани. Агата замерла с рубашкой вокруг талии, прикидываясь спящей.

– Я думаю, амнезия была идеей мужа: чертовски удобная дымовая завеса – кто его знает, что там на самом деле произошло…

Зашуршали простыни; может, Кэтрин и не ждет ответа, размышляет вслух по ходу чтения. Агата по-прежнему не шевелилась, опасаясь выдать себя малейшим движением.

Много позже – казалось, прошла целая вечность – Кэтрин наконец выключила свет, и Агата задремала.

Среди ночи она вдруг проснулась и резко села, задев головой потолок – нестерпимо хотелось облегчиться. Тут она вспомнила, что в спешке забыла посетить уборную перед сном.

Агата свесила ноги и нашарила лестницу. Ступеньки скрипнули под ее тяжестью, и она замерла, прислушиваясь. Снизу доносилось ровное дыхание Кэтрин. Агата спустилась на пол и нащупала дверную ручку. Она ни за что не решилась бы выйти из купе в одной сорочке, но где искать халат в такой темноте? И где очки? Мысленно застонав, Агата вспомнила, что сунула их под подушку. Только бы не встретить никого в коридоре!.. Который час? Наверное, проводник уже закончил обход и лег спать.