Тринадцать гостей. Смерть белее снега - Джозеф Джефферсон Фарджон Страница 13

При появлении в холле Надин Джон опасливо поднял голову. Незадолго до ужина, когда диванчик перекатили сюда из холла, временно избавив Джона от необходимости общаться, он ощутил умиротворенность. Надин, рано переодевшаяся к ужину, сама руководила подготовкой нового помещения, взяв на себя ответственность за удобство, но потом поспешно упорхнула. У Джона возникло впечатление – вскоре подтвердившееся, – будто ей хотелось побыть еще, но она почему-то передумала.

Ужин получился безупречным. Трудно было догадаться, что кушанья готовил китаец. За время трапезы к Джону разок заглянула только Энн – проверить, все ли у него в порядке.

– Напрасно я не проследила за вашим перемещением, – вздохнула она. – Боюсь, я не делаю и половины вещей, которые мне положены. Хотя данную обязанность взяла на себя миссис Леверидж. Она так мила, не правда ли? Обожаю ее! Если вам что-нибудь понадобится, не постесняйтесь крикнуть и попросить!

Мысль, что кому-то в Брэгли-Корт пришлось бы повысить голос, чтобы о чем-то попросить, вызвала у Джона улыбку.

Темная лужайка за окном, отгороженная танцевальным крылом дома – будь это крыло лекционным залом и лишись холл своей шикарной обстановки, Джон мог бы вообразить, что снова стал студентом и смотрит во двор, где толпятся учащиеся, занятые далекими от занятий мыслями, – способствовала отдыху от забот.

А вскоре отдых был прерван. Гости, кто от доброты, кто от любопытства, посещали его ненадолго или по меньшей мере просовывали голову в дверь, чтобы произнести ободряющее словечко или просто улыбнуться. При этом мужчин, за исключением Гарольда Тейверли, среди них не было, зато женщины буквально сменяли друг друга. Миссис Роу представила ему свою дочь Рут – старомодное существо, склонное густо краснеть по любому поводу и без повода. Зато мисс Фермой-Джонс краснеть не умела и за десять скучных минут умудрилась расхвалить шесть из своих шестнадцати детективов.

– Они, конечно, ужасные, – лицемерно оговорилась она, почему-то решив, что ей не поверят, – но что поделать, если на них есть спрос? Можешь написать плохой психологический роман? Значит, тебе по плечу хороший детектив. Моя цель – воодушевлять читателей, и тут уж неважно, с чего начать, – надеюсь, вы меня понимаете, мистер Фосс. Но я не должна мучить вас болтовней о литературе, а то у вас вдобавок разболится голова!

Леди Эйвлинг представила Джону Зену Уайлдинг. Вероятно, она надеялась, что та задержится, но беседа прервалась, когда актриса увидела в дверях лорда Эйвлинга.

– Простите, – прошептала она, – я должна идти. Меня ждет скучный разговор. Надеюсь, вернусь.

Побывала у него еще раз и Энн.

Не показывалась лишь Надин Леверидж. Оставаясь ненадолго один, Джон воображал ее в танцевальном зале, откуда доносилась негромкая музыка. Он видел ее так ясно, что приходилось сражаться с собой, чтобы усмирить фантазию… Внезапно Надин появилась наяву и застала на его лице это истовое выражение борьбы с самим собой.

Возможно, она сбежала с танцев, хотя ничто на это не указывало. Надин выглядела так же аккуратно, как в первый раз, жемчужины лежали на ее холодной коже в прежнем порядке.

– Мне уйти? – спросила она с обезоруживающей резкостью.

– Господи, даже не думайте! – воскликнул Джон. – С какой стати?

– У вас встревоженный вид. Наверное, не дает покоя нога?

– Есть немного.

– Тогда я пойду. Вам лучше побыть одному. Знаю, вы стольких успели принять! Спокойной ночи!

– Вы нисколько не… Подождите! Вы же не уйдете?

– Не хотите меня прогнать?

– Только не это!

– Ладно. Вообще-то, я пришла не для того, чтобы сразу уйти, – улыбнулась Надин и приблизилась к окну. На противоположной стороне темной лужайки лаяла собака. – Хейг беспокоится. Хейг – местный сторожевой пес. А еще это – избранный лордом Эйвлингом способ сохранять память о великой войне. Хотя не понимаю, чего ради помнить о войне…

Надин задернула занавески, спрятав лужайку и отчасти заглушив воинственные кличи Хейга. Пододвинув к кровати зеленый шелковый пуф, она уселась на него.

– О чем будем говорить, мистер Фосс? О важном или о пустяках?

– Предоставляю выбор вам, – улыбнулся он. – Безопаснее всего короли и капуста.

– Безопаснее всего?

Он покраснел от смущения. Осел! Обычно Джон ловко вел беседу, но сейчас не смог бы болтать даже о королях и капусте, не затоптав их ногами. Забыл, что с некоторыми женщинами мужчина не может говорить о пустяках. За самыми тривиальными словами всегда будет скрываться смысл, нравится он им или нет, любовь это или презрение… Беседа с ними равносильна уравнению самой жизни.

– Возьмите сигарету и успокойтесь, – предложила Надин и протянула ему тонкий золотой портсигар. – Они очень длинные, но вы не обращайте внимания.

Она чиркнула спичкой. Пламя озарило ее лицо, и Джон поразился совершенству ее черт. Это было, конечно, совершенство, достигнутое в салоне красоты, то есть не должно было носить столь громкого имени. Цепляясь за эту мысль, он потянулся к огоньку. Как только Джон прикурил, Надин задула спичку и зажгла следующую, чтобы закурить самой. Какое-то время они курили молча. У него возникло мучительное чувство, что зря проходят бесценные секунды, гаснущие, как искры, в бездне времени. Внезапно Надин подняла голову.

– Да, я помню, сюда долетает музыка! – воскликнула она. – Она дразнит вас так же, как дразнила меня, когда я лежала на этой кушетке два года назад?

– Я не танцор, но музыку люблю.

– Вы созданы для дипломатической службы. Тактично отвечаете на вопросы! Лично я не могла лежать спокойно! Тогда здесь блистали танцоры лучше нынешних. Кроме Тейверли – впрочем, даже он умудрился наступить мне на ногу… – Она вытянула ногу и покрутила золотистой туфелькой. – Никто из этих толком не умеет танцевать. Сам лорд Эйвлинг неплох – но остальные… Сэр Джеймс танцует с помпезной осторожностью – представляете? Пратт, похоже, думает лишь о том, чтобы не позволить вам угадать, какими будут его следующие па. Я под любого умею подстроиться, только не под него. Уверена, он делает это нарочно. А его закадычный друг Балтин – тот и вовсе не танцует. Во всяком случае, не подает виду, будто умеет, а просто наблюдает за всеми с оскорбительным скучающим видом. Я сбежала от него и от Роу. А уж Чейтер – бог мой! Мы чуть не подрались!

– Как Чейтер танцует? – спросил Джон, чувствуя, что вся эта болтовня – только прелюдия. – Не представляю его хорошим танцором.

– Почему?

– Не знаю…

– Вообще-то, вы правы. Как бы это лучше описать? Он и давит, и не давит. Наверное, это мысленное давление. Пока мы танцевали, он постоянно задавал вопросы – спокойно, как будто так и надо. – Надин рассмеялась. – Даже про нас спросил!