Смерть на взлетной полосе - Алексей Макеев Страница 13

За пределами базы сотрудники вряд ли так уж строго поддерживали «внутреннюю дисциплину» и заботились о «неразглашении». Поэтому техники и инженеры, возвращавшиеся с работы, представляли собой весьма подходящую аудиторию для бесед на интересующие полковника темы.

Сидя в такси, Лев вспоминал свой вчерашний разговор с Китаевым и те размышления, на которые навела его полученная новая информация.

Он очень внимательно выслушал и очень хорошо запомнил все, что Китаев говорил о денежных махинациях Курбанского. Несомненно, здесь мог крыться мотив, и тогда инициатором убийства действительно мог быть кто‑то из «вышестоящих».

Вдобавок он отметил и еще кое‑что. Загадочное самоубийство Иванникова, заступившего на пост непосредственно после Курбанского, не выходило у него из головы. И то, что на первый взгляд оно выглядело абсолютно беспричинным, только заставляло лишний раз задумываться над этим вопросом.

Без причин ничего не происходит в этом мире, а уж тем более такой акт, как расставание с жизнью. Что‑то здесь, несомненно, крылось, и, узнав о хищениях, Гуров сформулировал некую предположительную версию.

Судя по всему, Кубанский имел большое влияние в части и, даже смещенный с должности, мог оказывать воздействие на происходящее и на принимаемые решения. С другой стороны, способы этого воздействия, судя по рассказу Китаева, не отличались особым благородством. Даже те немногочисленные намеки, которые сделал в разговоре отец Максима, давали ясное понятие о том, каким образом бывший командир части добивался своих целей. Прямота и открытость явно не были ему свойственны. Он предпочитал делать все исподтишка и чужими руками.

Трудно было судить о том, какой характер был у Иванникова, но краткая характеристика, которую еще в Москве дал ему Орлов, да и отзыв Гремина наводили на мысль, что он был полной противоположностью Курбанскому. Волне возможно, что это и породило конфликт.

Курбанский понял, что «преемник» не собирается плясать под его дудку, к тому же и получать «дополнительные доходы» от махинаций, скорее всего, стало проблематичным.

«Не мешало бы поподробнее разузнать про это самоубийство, — думал Лев, подъезжая к «летке». — Его ведь могли элементарно спровоцировать. А могли даже и «помочь». Как именно все произошло? Орлов говорил, что новый командир застрелился из табельного оружия. Но точно ли сам он это сделал или здесь та же история, что и у Максима с этим ножом? Вопрос. Если в самоубийстве Иванникову «помогли» или как‑то спровоцировали на такой поступок, наверняка все сразу догадались, кто за этим стоял. А это — еще один существенный мотив для убийства Курбанского. В данном случае инициатором мог выступать кто‑то из близких Иванникова, решивший отомстить. Если Иванников не из «местных», до Максима Китаева ему и соответственно его близким очень мало дела. Им нужно было отвести подозрения от себя, а для того, чтобы избежать тюремного срока, как известно, все средства хороши. В этом ключе свалить все на Максима — способ очень неплохой. О его вражде с Курбанским знали все, оставалось только подстроить все так, чтобы он оказался в нужном месте в нужное время. Да, тема вырисовывается интересная. Только как, спрашивается, к ней подобраться? Этот Гремин и на простые‑то вопросы толком отвечать не хочет. А если с ним разговор о махинациях в отделе научных разработок завести, так он вообще онемеет. Нет, лучше не рисковать. Попробую как‑нибудь своими силами эти тайны вызнать. Спросить у Китаева? В этом стане «чужих» он пока единственный мой надежный союзник»…

Гуров подъехал к дому № 16 как раз вовремя. Не успел скрыться из глаз синий «Рено», подвозивший его до места, как из подъезда показался Китаев. Сейчас он был одет уже не в гражданское, а в специальную форму.

— Доброе утро! — улыбнувшись, приветствовал он. — Вы уже здесь?

— Как видите.

— Что ж, тогда в путь. Наша остановка на самой окраине, идти не очень близко. Впрочем, я уж привык. Вместо утренней физзарядки.

Территория летного городка была густо усажена деревьями и с виду напоминала собой большой парк, посреди которого стояли жилые дома. Вот и сейчас, направившись следом за Китаевым, полковник углубился в живописную аллею, по обе стороны которой стояли развесистые вязы, создававшие почти непроницаемую тень в это солнечное утро.

— Красиво у вас тут, — издалека начал он.

— Правда? А многие, наоборот, пугаются. Как, говорят, в таких домах вообще можно жить.

— Я природу имел в виду, — уточнил Лев. — Смотрите, какие деревья. Настоящая роскошь. А что касается домов, тут вы, конечно, правы. Ремонт явно не помешал бы, причем желательно капитальный.

— Какое там! — безнадежно отозвался его спутник. — Не то что капитальный — штукатурку в подъездах не могут обновить. Все средств у них не хватает. Все стены облуплены, в трещинах, как после бомбежки. А уж канализация эта — даже смотреть страшно. Вся дрянь вниз, под дома стекает, считай, на воде живем. Венеция!

— А начальство ваше тоже в таких домах живет?

— Эти нет. Они больше в пятиэтажке квартируют. Все наши высокие чины там гнездятся. Считай, единственный на всю «летку» нормальный дом. Недавно построили.

— Это такая, с белым цоколем?

— Да, как в белых тапочках, — усмехнулся Китаев.

— Хм, то есть получается, что все вы тут друг от друга недалеко.

— В том‑то и дело, — согласился Китаев. — За семь верст не ходить. Руку протянул — вот тебе и Максим, вот тебе и Лариса. А у него, у Курбанского‑то, шушеры этой здесь, на побегушках, считай — все. Начальник же. Был. А теперь не то что раньше, теперь всяких тут у нас много, сплошная пьянь‑рвань. Как «перестроились», так и пошло. Работать они не хотят, да и не могут уже, а выпить на что‑то нужно. Вот и пробавляются кто во что горазд. А для разных подлых штучек такой контингент — самое оно. Вот он и использовал их, Курбанский‑то. К Ларисе пристать или Максиму подножку какую подставить — милое дело.

Гуров внимательно слушал и мотал на ус. «Контингент», подходящий для «подлых штучек», который «вовсю использовал» Курбанский, мог пригодиться, конечно же, не только для того, чтобы пристать к Ларисе. Выходило, что возможности насолить Иванникову у него имелись. И даже очень широкие.

Оставалось выяснить, было ли желание.

«Нужно трясти Сырникова, — подумал он. — По факту самоубийства расследование наверняка проводили, хотя бы формально. Командир части все‑таки. Пускай хоть из‑под земли достает мне это дело».

— Послушайте, Юрий Петрович. Если судить по вашим рассказам, получается, что Курбанский — это человек подлый, беспринципный и для достижения своих целей не останавливающийся ни перед чем.

— А что, так оно и есть. Точнее, было. Конечно, о покойнике, как говорится, или хорошо, или ничего, но я лично об этой «потере» нисколько не жалею. Да и другие, думаю, тоже не особенно плачут. Он, видите как — считай, и после смерти мстить нам продолжает. Так подставить Максима! Это ж надо додуматься все так подстроить!