Право на убийство - Сергей Бортников Страница 13

Когда я вернулся в камеру, Мисютин, сидя на нарах, запихивал за обе щеки бутерброд с пятимиллиметровым слоем масла и чуть ли не сантиметровым — красной икры.

— Бери, угощайся! Ребята раньше справились… В два часа обещают телик припереть… Знай наших, Тундра… Тьфу, Киря… Нет — Кирилл Филиппович! (Ему явно нравилось издеваться над моим именем.)

Я запустил руку в желтый полиэтиленовый пакет и выволок оттуда «ножку Буша», как в нашем городе называют куриные окорочка. Ножка была еще теплой, с ароматной хрустящей коркой, и я с великим наслаждением отправил ее в желудок.

Заботливая братва, конечно же, догадывалась, что в камере нет ножа, поэтому все было уже порезано: хлеб, мясо, колбаса. А икру, как я уже говорил, даже намазали на хлеб слоем, значительно превосходящим толщину самого хлеба. Я и на воле так не обжирался…

Эх, сюда бы еще картишки, мы бы с Бароном запекли такого «гусарика»!

Словно читая мои мысли, Мисютин спросил:

— Ты в шахматы играешь?

— Немного!

— Дневальный! — Барон забарабанил по оббитой жестью двери, почему-то обзывая контролера на армейский манер. — Дневальный!

— Что тебе? — вскоре послышался голос с той стороны.

— Шахматы принеси!

Как ни странно, «вертухай» не только не обиделся на армейское обращение, но и поспешил выполнить просьбу! Спустя всего несколько минут в щель для подачи пищи, именуемую здесь «кормушкой», рука контролера протолкнула клетчатую картонку, обычно предназначающуюся для игры в шашки, и маленький пакетик с фигурками.

Доска, видимо, не полагается, чтобы мы не сделали «ухи-ухи», как «джентльмены удачи» из кинофильма.

…Сказав, что играю в шахматы лишь немного, я явно поскромничал. Приходилось играть немало и вполне успешно. Так получалось, что я никогда не ставил себе задачу достичь особых успехов в этом экзотическом, на мой взгляд, виде спорта, но перворазрядников обыгрывал довольно часто. Поэтому, расставляя фигурки, был уверен, что разгромлю соперника.

Но не тут-то было! Мисютин играл как бог! Иногда случалось, что он жертвовал мне фигуру, — но только для того, чтобы через несколько ходов объявить мат… А я думал, что у этого парня совсем нет мозгов!

Пытаюсь собраться с духом и оказать достойное сопротивление, но у меня не выходит ничего. Бесславно капитулирую пятый раз подряд и, чтобы утихомирить накатывающееся раздражение, решаю прекратить борьбу:

— Все. Твоя взяла… С меня хватит!

Барон самодовольно улыбнулся:

— Давай я сыграю без одной ладьи. Только уже под интерес.

— На деньги, что ли? Так где их взять?

— Выйдешь — отдашь!

— А вдруг ты проиграешь?

— Тогда я отдам!

— Через семь лет?

— Ну ты, полегче… — отчего-то рассердился мой сокамерник. — Смотри, чтоб без штанов не остался!

Что-то он слишком уверен в себе! Может, Мисютин — только псевдоним Каспарова?

— И во сколько оценим партию? — интересуюсь нерешительно. За свои слова я привык отвечать, даже если обещание дано человеку, который… Короче — откуда я знаю, в каком масштабе денег оперирует Барон?

— Ты слабее — тебе и предлагать… — отвечает он без раздумий. Так, наверное, и в самом деле принято.

— Нет, лучше играем просто так!

— Никогда не говори такого в зоне! — Барон ехидно скорчил губы. — Просто так — означает играть на пидаря… Или хочешь, чтоб я тебя трахнул? Ты, случайно, не голубой?

Настала моя очередь возмущаться. Всего лишь за одну минуту Барон ознакомился со всем запасом моей «ненормативной» лексики, унаследованной от великого умельца Атикова. Интересно, жив ли еще мой первый армейский командир? Я сбросил с картонки фигурки и… рассмеялся.

Настоящая, крепкая шахматная доска пришлась бы кстати!

Угадав мои намерения, заржал и Мисютин!

Впервые между нами проскользнула искра взаимной симпатии, и мы оба стали громко хохотать. Да так, что всполошили всю тюрьму.

— Эй, с вами все в порядке?

Это бдительный контролер решил проверить, что на нас нашло, и поглядел в глазок.

Мы ничего не отвечали. Просто сидели, обнявшись, на нарах и заливисто смеялись. Весело и беззаботно.