Джек Ричер, или Личный интерес - Линкольн Чайлд Страница 13

Скалы и в самом деле возникли из-за древнего обвала; в результате образовалось нечто вроде полки или стола. Всего двенадцать дюймов в глубину и четыре фута в ширину в самой гладкой части. Однако этого хватило для множества бутылок и банок от пива. Повсюду валялись куски металла и осколки стекла. Кроме того, я обнаружил обрывки бумаги, словно иногда Котт ставил бумажные мишени. А за полкой каменная стена была сильно повреждена и покрыта небольшими кратерами. Он сделал сотни и сотни выстрелов. Может быть, даже тысячи.

– Нам нужен контейнер, – сказал я.

– Какого рода? – спросила Кейси Найс.

– Небольшой. – Я показал в сторону обломков скалы. – Мы возьмем немного пыли для газовой хроматографии, чтобы установить, те это пули или нет.

Кейси Найс похлопала себя по карманам, обнаружила один вариант, тут же его отбросила, но при полном отсутствии альтернатив снова к нему вернулась и немного смущенно посмотрела на меня.

– Что? – спросил я.

– У меня есть флакон от таблеток, – сказала она.

– Подойдет.

Кейси вытащила из кармана маленькую оранжевую бутылочку с наклейкой, сняла крышку и высыпала таблетки на ладонь. Затем убрала таблетки в карман, закупорила флакон и бросила мне.

– Спасибо, – сказал я, наклонился и принялся собирать в бутылочку пыль, песок и мелкие осколки.

Я не очень отчетливо представлял, что такое газовый хроматограф, но не сомневался, что это очень сложный прибор, работающий с крошечными частицами, и хотел, чтобы на анализ попали кусочки свинца, чтобы увеличить наши шансы. Поэтому я наполнил бутылочку наполовину, закупорил ее и спрятал в карман.

– Ладно, теперь можно вломиться в дом, – сказал я.

* * *

Что мы и сделали, выбив ногой дверь. Задача оказалась не слишком сложной. Вопрос силы, которая есть произведение массы на квадрат скорости, и именно квадрат определяет значение скорости, а не веса. Увеличение веса на двадцать фунтов в зале – это неплохо, поскольку к произведению добавляется двадцать фунтов, но увеличение скорости на двадцать процентов лучше, ведь ты получаешь четыреста процентов преимущества. Потому что все возводится в квадрат. Умножается само на себя. Легкая прибыль. Это как в бейсболе: можно наносить удар тяжелой битой, медленно, или легкой, быстро, и в первом случае мяч улетит к краю поля, а во втором – на трибуну! Этот принцип часто забывают. Люди относятся к дверям с огромным уважением. Они с опаской смотрят на них, затем подходят слишком близко и всего лишь прикасаются к ним подошвой.

Но только не я. Мы выбрали заднюю дверь, потому что она выглядела не такой прочной и не слишком толстой, с другими петлями и замком, да и места для разбега здесь было больше. Мне требовалось сделать три шага. Так я и поступил, не особо напрягаясь, без драматичных жестов. Пока я двигался, моя правая нога – как и левая – перемещалась быстрее, и каблук мог пробить замок, как если бы его забыли там поставить.

Так все и случилось. Я в прыжке вышиб дверь, и Кейси Найс первой вошла в дом. На кухню. Я шагнул за ней и увидел высокий длинный кухонный стол, шкафчики, металлическую раковину, холодильник цвета авокадо и кухонную плиту из прессованного металла, изогнутую и устремленную вперед, как автомобиль пятидесятых годов прошлого века. Кухонный стол был тусклым, а шкафчики выкрашены в отвратительный цвет – нечто среднее между коричневым и зеленым.

Застывший воздух был сухим, и я не уловил обычных кухонных запахов. Ни лука, ни мусора. Лишь нейтральная неорганическая пустота.

Складывалось ощущение, что форточку здесь давно не открывали.

Кейси Найс подошла к двери, ведущей коридор.

– Готов?

– Подожди, – сказал я.

Мне хотелось послушать и понять, есть ли в доме кто-то живой. Но я не уловил никаких звуков. Дом оставался тихим и пустым, даже брошенным – и довольно давно.

– Я проверю гостиную, а ты займись спальнями, – предложил я.

Кейси Найс первой вышла в коридор, отделанный фанерой грязно-темного цвета, огляделась и направилась налево. Я двинулся направо и обнаружил гостиную с L-образным уголком, где хозяин ел. Мне сразу понравились изящные пропорции комнаты, но ее портили мебель из темного дерева и стены с тусклыми виниловыми обоями, как в отеле средней ценовой категории. Я огляделся по сторонам и увидел далеко не новые диван, пуфик и два кресла, обитые коричневым плисом. Имелись также два небольших столика, однако телевизора не было. Я не обнаружил в гостиной Котта ни газет, ни журналов, ни книг. Даже телефона. На креслах не валялся старый свитер, на столиках не стояли пустые стаканы из-под пива или пепельницы с окурками. Ничего личного. Никаких следов реальной жизни, если не считать потрепанной обивки и продавленного дивана.