Веселая поганка - Людмила Милевская Страница 13

Я попятилась, изрядно напуганная таким неожиданнымзаключением, тем более, что у владельца Каштановой Бороды в руках уже былсотовый. Я переполошилась, Рыжая борода тоже.

— Васенька, Василечек, — запищала Рыжая Борода. — Что тысобираешься делать, мой хороший?

— Вызову своих орлов, — пробасил Василечек, — пускай скрутятэту позорную телку и сбросят ее с моста. Где тут у вас поблизости мост?

Рыжая Борода задумалась.

— Васенька, душа моя, у нас нет поблизости моста.

— У нас нет поблизости моста, — охотно подтвердила и я.

Каштановая Борода, набиравшая уже чей-то номер, оставиласотовый в покое и грозно воззрилась на меня:

— Ну? Что ты нам тут плела? С какого моста тебя собиралисьскинуть? Здесь же нет моста!

— Вы не поняли, — принялась оправдывать я. — Мост не здесь.Это в другом месте, меня вообще хотели утопить в Клязьме…

Каштановая Борода воззрилась на Рыжую:

— Ты точно ее не знаешь?

— Васенька, солнце мое, ну когда я тебя обманывала? — снежностью пропищала Рыжая Борода. — Эту телку позорную вижу впервые.

И, только представьте, этот развратный гомик, этот отбрособщества окинул меня, красавицу и умницу, презрительным взглядом и брезгливомолвил:

— Фу, какая дрянь! Не удивительно, что ее хотели утопить вКлязьме. Жаль, что не утопили.

«Я — дрянь? — изумилась я, с трудом веря своим ушам. —Впрочем, какого вкуса я ожидала от гомиков?»

Тем временем Каштановая Борода призадумалась и спросила:

— Да? Так вы незнакомы?

— Клянусь! — с чувством заверила Рыжая.

— Голову нам морочит, — возмутилась Каштановая Борода,обращаясь к Огненной уже беззлобно. — Где мы, а где Клязьма? Точно писакаговенная. Сиганула к нам с балкона и, пока мы трахались, уже сварганила на менякомпромат. Выворачивай, стерва, карманы! — гаркнул он мне. — Все выворачивай!

«Боже, куда я попала! Здесь ни чем не лучше, чем на томмосту!» — испугалась я, запуская руки в карманы куртки и запуганно озираясь посторонам.

На спинке стула висел дорогой пиджак, но у меня уже не быловеры и к дорогим пиджакам и даже к галстукам. Эти преступники так расплодились,так расползлись по свету, они же буквально везде, даже в дорогих пиджаках.

Я вытащила из кармана ключи и потрясла ими в воздухе.

— Больше у меня нет ничего, — искренне заверила я. — Это отмоего автомобиля.

— А в другом кармане? — сверля меня подлыми глазками,спросила Каштановая Борода.

— Там пусто, — заверила я, вывернула второй карман и сновапотрясла ключами. — Без острой необходимости никогда не лгу, — с гордостьюзаключила я, с обидой глядя в потолок, потому что на все остальное смотретьбыло просто противно.

Каштановая Борода задумалась и, вероятней всего, поверила бымне, когда бы не досадная случайность. Зря я так бойко ключами трясла. Совсемзабыла, что на них брелок-часы, подаренный мне моим мужем. Женькина страсть кзанимательным побрякушкам едва не сгубила меня. Когда я держала ключи надголовой и трясла ими, произошла вспышка.

— Видел? Нет, ты видел?! — завопила Каштановая Борода,победно глядя на Огненную.

— Что это? Что? — пропищала та.

— Эта сучка сфотографировала нас! Прямо сейчас! Только что!Говорил же, она из газеты!

Я уже открыла было рот, чтобы рассказать, что я не изгазеты, что эта вспышка вовсе не фотовспышка, что так вспыхивает брелок, когдапроходит следующий час моей бездарнейшей жизни, что стукнуло десять, о чем исообщил брелок, что это прикол тех безмозглых конструкторов, которые егосоздали, не подумав обо мне…

Я многое хотела сказать, но не успела; Каштановая Бородаоткинула одеяло и встала на кровати прямо во весь свой рост, после чего мнекакой-то жалкий «братан» показался просто пигмеем. Я уже жаждала встречи с ним.Господи, и что это в самом деле так заупрямилась? Не так уж и страшно падать сэтой крыши. И лететь совсем недолго, и наверняка ничего не почувствую. Раз ивсе. «Вот она была и нету». Ведь наверняка же мгновенно умерла бы, так нет же,надо было мне удирать, и вот результат. Сейчас вызовет своих орлов и те долгобудут пытать: кто я и зачем на свет родилась — будто я это знаю.

— Умоляю! — падая на колени, закричала я. — Давайте сразуразберемся! Жаль не захватила с собой документы, но меня знает народ!

Этим глупым заявлением я выиграла несколько секунд.Каштановая Борода опешила и спросила:

— Почему это тебя знает народ?

— Потому что я писательница. Женская. Сентиментальная. СофьяАдамовна Мархалева к вашим услугам.

Бог ты мой, зачем я это сказала? Уж не такая я там иписательница, чтобы хвастать.

«Еще и приличного не написала ничего, а уже вот-вотпострадаю!» — подумала я, с ужасом глядя на все, что было под каштановойбородой и ниже.

А тут еще и Огненная как запищит:

— Васенька, точно, это она! А я думаю, что-то мордазнакомая. А теперь узнала я, это писательница и есть, я на обложке фотографиювидела.

«Говорила же редактору: не надо никаких фотографий, —разозлилась я. — Это опасно. Вот, пожалуйста, будто в воду глядела.»

— Писательница?! — зверея завопил обладатель каштановойбороды, делая решительный шаг в мою сторону и требуя: — Отдай, сука, пленку!

Думаю, не стоит описывать что испытывала я в эту секунду, инеизвестно что было бы со мной, когда бы не зазвонил кто-то в дверь. Возможноэто даже и «братан» пришел меня выручать. Во всяком случае я не стала гадать,а, воспользовавшись замешательством гомиков, с максимальной скоростью вылетелана балкон, абсолютно бессознательно перелезла через перегородку, потом черезвторую, потом через третью…

«Чем дальше от того злополучного балкона буду, тем большемне это на пользу пойдет,» — решила я, сильно уповая на то, что голыми гомикиза мной не побегут, а на одежду уйдет какое-то время. Уж я постараюсь увеличитьразрыв.

Не знаю, сколько балконов миновала я, уже напрочь забыв про«братана» и про то, что от него надо скрываться. Я бежала уже только отгомиков, точнее от Каштановой Бороды, потому что Огненная вряд ли была опасна,слишком уж она впечатлительна.

Я бежала, но долго так продолжаться не могло. «Количествобалконов ограничено, что будет, когда я добегу до последнего? — горестно думалая. — Но с другой стороны весна еще ранняя и не располагает народ к тому, чтобыоставлять открытыми двери. Не все же такие жаркие, как эти гомики.»