Наследство Марко Поло - Наталья Александрова Страница 13

Соня с удивлением поняла, что это вовсе не те, кто четверть часа назад отправил ее в полет. Вместо бородатого грека и его смуглого юного помощника на борту катера были двое незнакомцев: один сутулый, в куртке армейского образца, другой лысый, в выцветшей голубой рубашке с закатанными рукавами. В первый момент в Сониной голове возникла нелепая мысль, что она вернулась не на тот катер, с которого начался ее чудесный полет.

Трос, намотанный на барабан лебедки, укоротился до нескольких метров. Соня висела почти над самым катером, наполненный ветром парашют со страшной силой тянул ее назад, в небо, но трос держал на привязи.

Теперь она отчетливо видела незнакомцев: собранные в хвост волосы одного, наглые масленые глазки второго. Оба смотрели на нее с каким-то странным выражением.

Длинноволосый отпустил кнопку лебедки, и Соня зависла над самой палубой, трепыхаясь на ветру, как последний осенний листок.

Длинноволосый поднялся на ноги, протянул к ней руку и проговорил:

– Отдай нам то, что тебе не принадлежит! Отдай, и ты останешься жива.

– Что? – изумленно переспросила Соня.

Она еще была переполнена удивительным чувством свободы, ни с чем не сравнимым ощущением полета, и слова незнакомца медленно доходили до нее, как будто между ними было толстое стекло.

– Кто вы такие? – проговорила она растерянно. – И где тот бородатый, где мальчик…

Длинноволосый незнакомец инстинктивно покосился на кипящую за бортом бирюзовую воду, и Соня вдруг с ужасом поняла, что греков выбросили за борт. Происходящее казалось ей дурным сном, страшным сном, от которого невозможно проснуться.

– Кто вы? – повторила она свой вопрос. – И что вам от меня нужно?

– Я сказал, что нам нужно! – процедил незнакомец. – Нам нужно то, что ты купила у мальчишки! Отдай эту вещь, и мы отпустим тебя. А если не отдашь…

В руке длинноволосого сверкнул нож, он помахал им в воздухе возле натянутого троса. Соня представила, как лезвие ножа полоснет по тросу и в ту же секунду наполненный ветром парашют унесет ее обратно в небо. В первое мгновение это показалось ей заманчивым – снова вернуться в пылающую синеву, в ослепительную свободу полета. Но потом она представила, как ветер понесет ее в неизвестность, и от страха по коже пробежали мурашки.

Длинноволосый стоял на палубе катера, слегка покачивающегося на невысоких волнах. Он развел руки, чтобы сохранить равновесие. В правой сверкал нож.

– Отдай мне это! – повторил он нетерпеливо.

Только сейчас Соня поняла, о чем он говорит.

О той странной металлической дощечке, которую она купила у мальчишки на деревенском базаре. О той пластинке, которая теперь висела у нее на шее, вычищенная и красивая.

Она машинально потянулась к этой дощечке, дотронулась до нее и почувствовала исходящее от нее странное, живое тепло.

Отдать ее – и дело с концом!..

Она не знает, для чего этим двоим дощечка, но ей-то она совершенно не нужна…

Но что-то в ее душе противилось такому решению. Она успела сродниться с этой безделушкой, привязаться к ней, и жалко было отдавать ее этому странному типу. Соня в который раз почувствовала, что это ее вещь, только ее, и она не хочет и не может с ней расстаться.

Но иначе… иначе ей грозит страшная смерть!

Она вспомнила бородатого грека и его смуглого помощника и в жаркий полдень ощутила ледяное дыхание смерти.

Отдать, немедленно отдать дощечку! Отдать и забыть все, как страшный сон…

Она схватилась рукой за цепочку, чтобы расстегнуть ее… но тут ей в душу закралось страшное подозрение.

Этот длинноволосый человек вовсе не похож на того, кто держит свое слово. Кто ему мешает, получив свое, разделаться с Соней как с ненужным свидетелем? Разделаться с ней, как он уже разделался с владельцами катера…

Пока она не отдала ему дощечку, она им нужна, значит, у нее еще есть шанс, а вот потом…

Соня всегда мыслила здраво, это признавала даже Ангелина.

Злодей, должно быть, почувствовал ее колебания и снова угрожающе взмахнул ножом, прокричал, перекрывая шум волн:

– Отдай немедленно или тебе конец!

В это время из-за ближнего мыса стремительно вынырнул большой белоснежный катер. Он пронесся мимо по плавной широкой дуге, оставляя за кормой два расходящихся пенных буруна. Белая волна подбежала к дрейфующему катеру, сильно качнула его. Длинноволосый не удержал равновесия, взмахнул рукой… и лезвие ножа полоснуло по натянутому тросу.

Рот длинноволосого раскрылся в разочарованном крике, но Соня его не расслышала: наполненный ветром парашют со страшной силой рванул ее назад и вверх и в долю секунды унес далеко от катера.

Сейчас ощущения были совсем не такими, как в первый раз. Тогда она плавно, равномерно поднималась в небо, а сейчас ветер рвал и швырял ее, как осенний листок. Причем несло ее не в открытое море, а к берегу. Через несколько секунд она с ужасом увидела стремительно движущийся навстречу каменный склон и закрыла глаза, ожидая страшного удара…

Удара не последовало. Соня снова открыла глаза и увидела, что склон проносится у нее под ногами и парашют несет ее выше, к поросшей корявыми соснами горе.

Она попробовала потянуть парашютные стропы: говорят, так можно управлять парашютом, направить его в нужную сторону. Но стропы были так туго натянуты ветром, что с ее жалкими силами нечего было и думать изменить направление полета. Оставалось надеяться только на счастливый случай…

Ее снова тряхнуло, развернуло, подбросило, как мяч, послышался страшный треск…

И вдруг полет прекратился.

Соня висела вниз головой, медленно раскачиваясь.

Весь мир перевернулся: внизу, у нее под ногами, сквозь корявые ветви сосны ослепительно синело небо, вверху – над головой – виднелись корни сосны, похожие на скрюченные артритом старческие руки, вцепившиеся в крутой каменистый склон.

Парашют зацепился за ветки сосны и трепыхался на ветру. То и дело оранжевое полотнище расправлялось, и показывалась нарисованная на нем улыбающаяся физиономия, словно кто-то огромный насмешливо наблюдал за Соней.

Висеть вниз головой было ужасно неудобно. Кровь приливала к вискам, в ушах шумело, перед глазами расплывались разноцветные круги. Соня попыталась перевернуться, держась за парашютные стропы, но ей не хватало для этого сил.

Вдруг где-то совсем близко – не понятно только, внизу или наверху, – раздалось отчетливое сухое звяканье. Соня попыталась повернуться в направлении этого звука, извернулась, как могла, и увидела у себя над головой – то есть внизу – темные выразительные глаза в обрамлении шелковистых вьющихся волос.

– Помогите! – попыталась она выкрикнуть, но вместо крика у нее получился жалкий, едва слышный лепет.