Я умер вчера - Александра Маринина Страница 13

– Зачем тебе моя протекция? Они нормальные ребята, некусаются.

– Ну конечно, а то я не знаю, – фыркнула Настя. –Мы все нормальные, пока нам вопросов не задают. А как до дела доходит, таксразу начинаются проблемы с памятью. Димуля, съезди к ним вместе со мной, а?

– А что мне за это будет? – лукаво прищурился Дмитрий.

– Что попросишь, – неосмотрительно пообещала она.

– И попрошу. Дашь?

– Димка! Мы же договорились.

– Ты сама сказала: что попросишь. Я и попросил. А что,нельзя?

– Прекрати, – сказала она сердито. – Это необсуждается.

– Почему? Давай обсудим. Нам было очень хорошо, я этоотчетливо помню. Не понимаю твоего упрямства.

Настя вздохнула, сделала очередной глоток кофе, вытащиласигареты. Она не очень хорошо представляла, как правильно вести себя в такойситуации. Мужчины никогда не домогались ее, и в запасе не оказалосьвыработанных и оправдавших себя приемов вежливого и не оскорбительного отказа.

– Дима, зачем тебе это нужно? Внесешь в реестр и поздравишьсебя с очередной партнершей? Никогда не поверю, что ты искренне этого хочешь.

Он внимательно посмотрел на нее, потом улыбнулся.

– Ты очень красивая.

– С ума сошел! Да на меня без слез не взглянешь. Ни кожи, нирожи. Не валяй дурака.

– Глупая. Кому нужна твоя рожа вместе с кожей? Я же помню,какие у тебя ноги, да и все остальное – высший класс. Я вижу, ты по-прежнемувсе свои достоинства успешно прячешь, ходишь в джинсах и свободных свитерах.Кого другого ты этим, может, и обманешь, но не меня. Я-то тебя видел.

– Ну и что из этого? Ты хочешь уложить меня в постель,потому что у меня ноги красивые?

– И грудь тоже. И вообще ты замечательная любовница. Поэтому,что бы ты ни говорила, я буду предпринимать все новые и новые попытки, пока недобьюсь своего. Предупреждаю честно, чтобы потом ты не ныла. Да не смотри ты наменя с таким ужасом! Я пошутил. Если ты хочешь, чтобы мы закрыли тему – тактому и быть.

– Меня от твоих шуток в дрожь бросает, – пробормоталаНастя.

– Не в дрожь, а в краску, – уточнил он. – Несердись, Настюха, это у меня юмор такой. И манеры плохие. Просто если женщинамне нравится, я никогда этого не скрываю. Ты хочешь ехать прямо сейчас?

– Да, если ты можешь.

Она была благодарна Захарову за резкую смену темы. Не умеетона поддерживать такие скользкие разговоры. Нет, не совсем так… Если бы онасейчас играла, притворялась роковой женщиной, предварительно одевшисьсоответствующим образом и сделав тщательный макияж, то вполне могла бы провестибеседу на высоком, как говорится, уровне, быстро найти изящные и не обидныеответы и даже заставить собеседника смутиться. Но тогда это была бы уже не она,а та женщина, которую она изображает. А сама она, Настя Каменская, совершенноне привыкла к тому, что мужчины проявляют к ней интерес. Ну в самом деле, какойможет быть интерес у нормального мужика к бесполому существу в бесформенномсвитере, джинсах и кроссовках, с бесцветными бровями и ресницами, бледным лицоми бескровными губами. От отсутствия мужского интереса к себе она не страдала,ибо внимание это было ей не нужно. Просто не интересно. У нее был Лешка,сначала верный друг-одноклассник, потом такой же верный друг-любовник, а впоследние два года – не менее верный муж. У нее в юности были романы, и дажестрастные, которые Лешка мужественно переживал втихомолку, но романы эти небыли для Насти тем главным, что полностью захватывает ум и сердце и подчиняетсебе всю ее жизнь. Самым интересным для нее были логические задачи, которые онас упоением решала. Каждое новое преступление – новая задача, и работа над ней –радость, и найденное наконец верное решение – счастье. А все остальное казалосьей второстепенным и не таким уж важным. Ведь если вспомнить тот эпизод с ДимкойЗахаровым, то он имел место только потому, что она решила очередную задачу.Полночи крутилась на диване, перекладывала плитки мозаики то так, то эдак, икогда вдруг нашла единственно правильный расклад, при котором из этих плитоксложилась ясная и точная картинка, для нее это была такая радость, что она несмогла удержаться и помчалась в соседнюю комнату, где спал Дима, чтобыразбудить его и поделиться открытием. Она была счастлива в этот момент и отрадости совершила глупость, не подумавши: позволила ему сделать то, на что онперед этим весь вечер прозрачно намекал. Как давно это было… Летом девяностовторого, когда она выманивала на себя наемного киллера Галла, убившегосотрудника милиции. Они с Захаровым тогда изображали супружескую пару и должныбыли какое-то время ночевать в одной квартире.

«Забавно, – с улыбкой подумала Настя, поднимаясь из-застолика и застегивая куртку, – похоже, Захаров – единственный мужчина,который видит во мне женщину и именно поэтому меня хочет, если не придуривается,конечно. Все остальные, которых было, честно говоря, совсем немного,реагировали на ясный ум и спокойный характер, а вовсе не на внешность, которойя никогда не могла похвастаться».

Машина у Дмитрия была хорошая, дорогая. Настя вспомнила, чтопять лет назад он ездил на «Жигулях». Даже номер вспомнила.

– А что, охранная деятельность приносит неплохойдоход, – прокомментировала она. – Твой транспорт стал существеннодороже.

– Так и я стал лучше, – тут же отозвалсяЗахаров. – Старше, умнее и опытнее. Во всех отношениях.

– Димка!

– Что ты, что ты, – замахал он руками, – я ничеготакого в виду не имел, только навыки профессиональной деятельности, которыеусовершенствовались и потому стали оплачиваться гораздо лучше. А ты уж готоваподумать Бог знает что.

Он засмеялся и слегка обнял Настю, быстро проведя рукой поее спине и талии.

– Что бы ты ни говорила, все-таки ты чертовски хороша,Каменская. И если бы не слово джентльмена, которое я, как дурак, тебе дал, я быизнасиловал тебя прямо в машине.

– Но ты его дал, – напомнила Настя, осторожновысвобождаясь и отступая на шаг.

– Я ж говорю – дурак. Садись, поехали.

* * *

Ну вот, наконец-то я увидел того, ради кого моя жена решиласпасти наше совместно нажитое имущество от раздела. Этого мужика можно было бысчитать достойным соперником, если бы не одно «но». Он готов взять Вику вместес деньгами, половина из которых принадлежит мне. То есть моральнойчистоплотностью он, вероятно, не страдает. И Вика не может этого не понимать,она никогда не была дурой, напротив, сколько я ее знал, моя жена очень трепетноотносилась к подобным вещам. Достаточно вспомнить, с каким мужеством идостоинством она терпела выходки моей матушки. Я, бывало, срывался, орал намать, но Вика каждый раз меня одергивала и корила. «Она больной человек,Саша, – говорила жена, – ты должен это понимать и быть терпимым. Вконце концов, это твоя мать, она тебя любит, и этого достаточно. А меня любитьона вовсе не обязана, я ей чужой человек, и ты не имеешь права требовать отнее, чтобы она хорошо ко мне относилась». Вика, Вика… Ты всегда была такойдоброй, разумной, такой чудесной, и я так тебя любил. Что же произошло? Почемуты хочешь забрать себе все, с таким трудом добытое и нажитое, и бросить к ногамэтого роскошного красавца?