Кольцо с тайной надписью - Валерия Вербинина Страница 13

– Ой, Настенька! – пролепетала струхнувшая ненормальная. – Так ты живая? А я думала… Мне показалось… Я думала, у тебя что случилось!

Настенька открыла рот.

– А, это ты, паршивая прилипала! – были ее первые слова, когда она заметила лучшую подружку. – Спасения от тебя нет! Какого черта тебе от меня понадобилось?

– Но ты не отвечала на мои звонки! – стонала прилипала, прижимаясь спиной к стене. – Я к тебе приходила на днях, звонила в дверь, а ты не открыла!

Настя Караваева топнула ногой.

– Потому что ты мне осточертела, гнусная подлиза! Вот! Ясно тебе?

– Настенька, ну что же ты сердишься? – заискивающе спрашивала подлиза. – Я тебе билетики достала… На концерт, куда ты хотела пойти…

Настенька посоветовала засунуть эти билетики в такое место, которое в литературных произведениях обычно не упоминается, после чего переключилась на нас.

Мы сломали ее дверь! Дверь, которая стоила черт знает сколько денег! Как мы смели, в самом деле? И кто, интересно, ей будет ставить новую?

– Я полагаю, ваша подружка, – ответил Ласточкин с присущей ему находчивостью. – Прошу вас обратить ваше внимание на то, что это она нас вызвала.

– Но зачем? – в изнеможении спросила Настенька, и в это мгновение из комнаты вылетела темная тень, тяжело хлопая крыльями. Я шарахнулась, но это оказался всего лишь громадный попугай какого-то необыкновенного лилового оттенка.

– Ой, Флинтик! – взвизгнула Маша тоном преувеличенного восторга. – Здравствуй, дружочек!

– Не смей трогать мою птицу! – цыкнула на нее Настя. Попугай сел на тумбу и покосился на меня круглым желтым глазом.

– Лапочка! – заискивающе шепнула Маша и протянула руку, чтобы его погладить.

– Отвяжись, подлиза! – совершенно отчетливо произнес попугай голосом Насти.

– Видите ли, – говорил меж тем Ласточкин хозяйке квартиры, – ваша… гм… подруга решила, что раз вы не отвечаете на ее звонки, с вами что-то случилось. Может, вам стало плохо или вас убили…

Настя с негодованием фыркнула.

– И вы послушались эту безмозглую дуру? – спросила она. – Вы что, не видите, кто она?

– Душечка, – спросила подлиза нежно, – ты немножко не в настроении, да?

Настя побагровела.

– Убирайся вон! – закричала она страшным голосом. – Вон, и чтобы духу твоего здесь не было! Поняла? И вы тоже! Вон отсюда, все! Иначе я не знаю, что с вами сделаю! Я полицию вызову!

Само собой, мы поспешили выполнить пожелание хозяйки квартиры и быстренько ретировались. Маша сделала попытку задержаться, но в конце концов и ей пришлось покинуть квартиру. Мне показалось, что вслед ей на площадку вышвырнули какой-то тяжелый предмет, но, возможно, это только моя фантазия.

– Приехали, – сказал Ласточкин. – Мозжухина, дом девять. Какая квартира-то?

– Тридцать семь, – ответила я.

Только с опозданием я сообразила, что сморозила страшную глупость. Ласточкин, сделавшись клюквенно-красным, медленно повернулся ко мне.

– Лиза, ты что, издеваешься? Это же квартира Караваевой!

* * *

Мы поднимались по широченной старинной лестнице с огромными маршами. Дом, очевидно, был построен еще при последнем императоре, и лифта в нем предусмотрено не было.

– Ну, – шипел капитан, шагавший впереди, – если и на этот раз ложный вызов… если эта чокнутая опять нам удружила… я не знаю, что с ней сделаю. Просто не знаю!

Мы добрались до четвертого этажа. Ласточкин перевел дух и нажал кнопку звонка. К нашему удивлению, дверь тотчас же растворилась. На пороге стоял смертельно бледный и, судя по всему, смертельно перепуганный человек.

– Слава богу, вы приехали! Входите, пожалуйста… Она там, в комнате…

Сразу посерьезнев, Ласточкин перешагнул порог.

– Она мертва? – быстро спросил он. – Вы ее трогали?

Человек в отчаянии заломил руки.

– Нет, я… Я не смог.

Ласточкин кивнул и двинулся вперед. Я шла следом за ним, машинально отмечая про себя детали обстановки. Высоченные потолки с лепниной, сверкающие хрустальные люстры. Мебель – ровесница Серебряного века, не меньше. На стенах – несколько картин, но не из числа тех, от которых способно затрепыхаться в груди сердце коллекционера. Моя мама, за которой с недавних пор стал ухаживать эксперт по западноевропейской живописи, пренебрежительно называет такие полотна «раскрашенными фотографиями», и я с ней согласна. Однако в этой квартире они смотрелись уютно и вполне органично. Сад, морской пейзаж, вид кремлевских башен, нарисованный в начале двадцатого века. Часы на стене важно тикали, а наискосок от них, на ковре, ногами к окну лежала Анастасия Караваева. Ее глаза были широко открыты, зубы оскалены. В жизни это была симпатичная молодая женщина с продолговатым лицом и светлыми кудрями. Теперь мало кто рискнул бы назвать ее симпатичной. Ласточкин осторожно дотронулся до ее руки.

– Уже окоченела, – констатировал он. – Она мертва со вчерашнего дня, не меньше. Зарезана ножом или, во всяком случае, каким-то острым предметом, которым ее ударили несколько раз. – Он махнул мне рукой. – Вызывай бригаду, Лиза, тут есть для них работа.

Через несколько минут в квартире номер тридцать семь закипает жизнь. Фотограф снимает место преступления, судмедэксперт осматривает тело, а эксперт-криминалист ищет следы, которые могут помочь нам понять, за что и каким образом была убита дама с попугаем.

– Поразительно, – говорит Сергей Кромвель, фотограф, который всегда умудряется острить с неподвижным лицом. – Куда Ласточкин ни заявится, там непременно появляется труп! Я полагаю, давно пора обратить на это внимание компетентных органов!

– Точно подмечено! – смеется эксперт-криминалист Самохвалов.

Сам Ласточкин меж тем ведет допрос мужчины, который обнаружил труп и вызвал полицию. Его зовут Антон Игоревич Илларионов, и он является женихом Насти Караваевой. Антон работает в международной фирме и прошлую неделю провел в Италии – был в командировке. Вернувшись, он открыл дверь своим ключом и почти сразу же наткнулся на труп.

– Я сразу же позвонил в полицию, – говорит он.

– И правильно сделали, – произносит Ласточкин. – Я бы хотел попросить вас об услуге. Осмотрите вещи и проверьте, что пропало.

– Думаете, это убийство с целью ограбления? – с дрожью в голосе спрашивает Илларионов. – Но…

– Что?

Илларионов пожимает плечами.

– Дверь! Она новая, железная. Мы поставили новую дверь незадолго до моего отъезда в Италию. Представляете, ее придурковатая подружка, с которой Настя рассорилась, вызвала к ней ментов, и эти уроды сломали старую дверь.

Ласточкин нервно чешет щеку.

– И? – сухо спрашивает он.