Отстрел непуганых мужчин - Александра Авророва Страница 13

Я вздрогнула и села на кровати. Визг не прекращался, и я поняла, что он вполне реален. Реален и страшен.

— Бэби! — в панике позвала я.

Она уже включала свет и накидывала на себя сарафан. Я последовала ее примеру, и мы выскочили на крыльцо. В соседних домиках тоже загорались окна. Во двор выбегали встревоженные жители нашего райского уголка.

— Кажется, там! — указал рукой кто-то, и мы рванули вперед. Да, визг стал действительно громче, а совсем скоро обнаружился его источник. На узкой тропинке стояла Света и душераздирающе кричала. У меня упало сердце. Я должна была уговорить ее остаться, а не отпускать одну в ночь. Боже, что такое могло произойти?

— Света, что случилось? — это голос Мити.

Визг прекращается, становится тихо-тихо. Митя делает несколько шагов и негромко вскрикивает. Почему-то его негромкий вскрик заставляет меня покрыться мурашками ужаса.

— Что там? — спрашиваю я.

— Девочки, идите-ка вы все быстренько по домам. Вадик, проводи их, хорошо?

И побудь пока с ними. Юрий Андреевич, найдите кого-нибудь из администрации, у них наверняка есть телефон. А мы с Русланом здесь посторожим.

— Где я найду администрацию ночью? — мрачно осведомился Юрий Андреевич. — Я вам покажу, — предложила Бэби, — я знаю. Но что случилось?

Ответа не последовало, и она уверенно прошла вперед. Прошла, нагнулась. Потом уточнила:

— Это кто лежит? Здесь темно, и мне не разглядеть. Видно только, что мужчина.

— Отстрел непуганых мужчин, — вырвалось у меня.

Это не цинизм, честное слово! Чем больше я переживаю, тем больший бред несу, вот и вспомнился странный разговор с отцом моей подруги про отстрел непуганых мужчин, ни с того, ни с сего.

— До появления милиции ничего трогать нельзя, — объяснил Митя. — Я тоже не пойму, кто это. А фонарика с собой не взял, слишком торопился.

В этот миг яркий луч неожиданно пронзил темноту, и я в ужасе закричала. Впрочем, не я одна. По-моему, в хор вплетались не только женские, но и мужские голоса.

— Успокойся, — прошипела мне Бэби, — это придурок Максим зажег свой идиотский сигнальный фонарь.

Я захлопнула рот. Да, точно, у Максима было такое орудие пытки, которым он обожал слепить глаза всем встречным, удостоенным его внимания. Теперь луч света, немного побродив в кустах, перескакивал с Мити на Руслана. Лица обоих были перекошены, особенно последнего. Митя хоть немного держал себя в руках, а Руслан просто изображал маску ужаса из древнегреческой трагедии. По мне снова побежали мурашки, и я выдавила:

— Это кто-то знакомый, да?

Руслан, похожий на привидение, молча кивнул, а Митя добавил:

— Девочки, идите домой, ну, пожалуйста! Нечего вам здесь делать.

— Кто это? — нервно поинтересовался Вадик. — Я никуда не пойду, пока не увижу! Кто это там?

И он прикрыл рукой глаза, поскольку Максим тут же направил любимый фонарь на новый объект.

— У, — радостно сообщило замечательное дитя, — ты нервный. А в кустах лежит дядя Петя. Так ему и надо!

Моя подруга судорожно вздохнула, но больше ничем не проявила своих чувств.

— Возможно, он еще жив? — уточнила она. — Сердечный приступ?

— Нет, — возразил Митя, — он мертв. Убит.

Я полагала, что ввергнуть меня в больший транс не сможет уже ничто, однако ошибалась. Убит, о господи! Убит! Голова начала кружиться, и я бы потеряла сознание, если б не Бэби, схватившая меня за руку.

— Тогда идемте быстрее! Надо срочно вызвать милицию!

Но Юрий Андреевич, которому было поручено это сделать, двинулся совсем в другую сторону. К телу. Он наклонился над ним и с безграничным удивлением произнес:

— Петр Михайлович. Петя. Убитый.

— А вы что, не верили? — возмущенно фыркнула Бэби. — Вам ведь русским языком сказали!

И, волоча меня на поводу, она рванула через кусты, а за нами — Юрий Андреевич и Вадик. В домике, где жила администратор, было темно, но мы стучали и кричали до тех пор, пока она не вышла на крыльцо. Телефон, слава богу, имелся, и до милиции пораженная женщина дозвонилась сразу. Вернее, сразу после того, как осознала, что мы ее не разыгрываем. Таким образом, не прошло и четверти часа после обнаружения тела, как мы с подругой снова сидели на своем пороге. О сне, разумеется, не могло быть и речи.