Убийственная красота - Фридрих Незнанский Страница 13

…Турецкий закрыл папку, заварил кофе, достал пакет с бутербродами. Вот-вот должен был появиться Грязнов, которого он вызвал телефонным звонком сразу после ухода Томилина. И действительно, дверь приотворилась, в проеме возник Вячеслав Иванович собственной персоной.

— Прямо к кофе, — обрадовался Александр. — Давай проходи, нечего косяк подпирать.

— Боже, какой аромат! Распространяется по всем этажам вашего славного ведомства. Где Ирина берет такой кофе?

— Это ты у нее спроси, — отмахнулся Турецкий, разливая кофе по чашечкам.

Грязнов извлек из кармана фляжку. На столе тут же возникли рюмки.

— Тебе в кофе или отдельно?

— Мне, Сашенька, отдельно, я за раздельное питание. Ну-с, что нам нынче ниспослано судьбой? Какой очередной бякой нагрузил тебя досточтимый дон Константин?

— Не меня одного. Не надейся в кустах отлежаться.

— Да уж. С вами не то что не отлежишься, даже не отсидишься.

— Ты не шути. Хирурги вон на себе никогда ничего не показывают.

— Лады, не буду. Давай тяпнем по рюмке и рассказывай, облегчи душу.

Они выпили. Слава принялся за бутерброды, Саша затянулся сигаретой, глотнул кофе и начал:

— Дело, как говорится, в следующем. В течение последнего времени — менее месяца — в нашем славном городе совершаются почти одинаковые покушения на двух чиновников из одной сферы деятельности. Одно из них с летальным исходом, другое…

Турецкий вводил Славу в курс дела, тот шумно глотал обжигающе горячий кофе, кивал.

— …Таким образом, на сегодня в нашем распоряжении один труп и один, как бы это выразиться…

— Несостоявшийся труп, — подсказал Грязнов.

— Вот именно. И этот «несостоявшийся» приходится каким-то кумом или сватом, или сыном свата нашему Генеральному.

— Что обеспечивает нам пристальный контроль со стороны начальства.

— Это точно. Я без тебя прочитал протокол допроса этого Литвинова. Какая-то дурацкая история.

— То есть?

— Ну представь: мужик выходит утром из квартиры, видит на стенке незапланированную коробку, вызывает техника из ЖЭКа, а тот тут же хвать ее — и давай обезвреживать. Что там было в этой коробке — это курам на смех. Пластид, запальное устройство, таймер в виде маленького будильничка. Взрыв был запрограммирован на девять утра. То есть наш взрывник, видимо, весьма стеснен в средствах, раз прибегнул к такому доморощенному типу взрывателя.

— Или не является строгим профи в этом деле.

— Возможно. Так вот, этот электротехник из ЖЭКа все перешерудил, пальцами своими измазал. Нет, ну где ты видел работников коммунальных служб, которые обезвреживают взрывные устройства?

— Я таких не видел, — признался Грязнов.

— А они есть! Почитай его показания свидетельские, — Турецкий протянул Вячеславу папку. — Джеймс Бонд мамин! Не навоевался в Афгане!

Слава зашелестел бумагами.

— Ха! Так здесь и справка медицинская к делу приобщена. Он еще и контуженный. Состоит на учете в психдиспансере!

— Вот именно! И спрос с него как с дитяти малого.

— Ну хорошо. А другой взрыв? Тот, что привел к «летательному» исходу? Там тоже будильник?

— Нет, там радиоуправляемое устройство. В качестве динамика использован радиопейджер. Взрыв произошел в момент, когда был набран соответствующий номер.

— То есть кто-то должен был видеть выходящую из дома жертву и «позвонить на бомбу»?

— Да.

— Соседей погибшего допрашивали?

— Да. Свидетельницей взрыва была одна женщина. Она выгуливала собаку. Томилин от нее ничего не добился. Но подробный поквартирный опрос еще не провели. Лето, отпуска, у Томилина народу мало. А там еще выходные наслоились.

— А что свидетельские показания?

— Самого Литвинова вот, возьми, почитай. Я пока с его женой разберусь.

Турецкий протянул Славе скрепленные степлером листки, два других пододвинул к себе.

— Ты сначала со своей разберись, — промычал вполголоса Слава, водружая на нос очки.

Александр сделал вид, что не расслышал.

Из протокола допроса Литвиновой М. И. (с применением звукозаписи).

В о п р о с. Марина Ильинична, расскажите, пожалуйста, что произошло в вашем доме девятнадцатого августа?

О т в е т. В то утро я провожала мужа на работу. Он вышел из квартиры, я закрыла за ним дверь. Вдруг он звонит, еще и минуты не прошло. Я думала, забыл что-нибудь. Открываю. Марат говорит: Мариша, мол, что это у нас за коробка висит? Где, спрашиваю. А он — за дверью. Я выхожу на площадку, вижу: слева от двери висит пластиковая коробочка.

В о п р о с. С какой стороны? Уточните, пожалуйста.

О т в е т. Слева. То есть если смотреть из квартиры, то справа. А если с площадки — то слева.

В о п р о с. Что было дальше?

О т в е т. Марат позвонил соседям. У нас еще две квартиры на площадке. Вышли соседи, Вера Григорьевна из пятнадцатой квартиры и Александр Степанович из четырнадцатой. Они тоже в недоумении: никто эту коробку не вешал. Тогда Марат позвонил электрику.

В о п р о с. А почему ваш супруг так заинтересовался этой коробкой? Что в ней особенного?

О т в е т. Что вы говорите такое, товарищ следователь?! Там же взрывчатка оказалась!

В о п р о с. Ваш супруг знал, что в коробке окажется взрывчатка?

О т в е т. Нет, конечно! Господь с вами! Но он… нервничал и ожидал чего-нибудь подобного. Его преследовали, ему угрожали. И потом, он услышал, что там, внутри, будто часы работали. Поэтому он проявил вполне понятную осторожность, может быть, даже подозрительность, которая в конечном счете спасла ему жизнь! А вы говорите!

В о п р о с. Я ничего не говорю. Я задаю вопросы. Откуда вам известно, что Марату Игоревичу угрожали?

О т в е т. Он мне сам рассказывал! И потом, нам звонили домой. Мужской голос. Часто трубку брала я и слышала эти угрозы. Звонки были почти ежедневными. Вернее, еженощными. Последний месяц почти каждую ночь, в три часа, как по будильнику.

В о п р о с. И что за звонки? Кто и что говорил?

О т в е т. Звонил мужской голос. И всегда одна и та же фраза: «Я тебя, Литвинов, в порошок сотру». Я очень хорошо помню эти слова.

В о п р о с. А что отвечал муж?

О т в е т. Ну… что его запугать не удастся. Что он выполняет свои служебные обязанности. И будет выполнять их впредь. Но он очень нервничал после этих звонков. Расстраивался. Очень, знаете ли, больно разочаровываться в людях. Тем более в тех, кого раньше уважал, перед кем испытывал пиетет.

В о п р о с. Вам известно, кто угрожал Марату Игоревичу?