Банда 5 - Виктор Пронин Страница 13

— Вы уверены?

— Да, — кивнул Пафнутьев. — Мы его найдем, или вы его найдете... Но... Он мертв.

— Вот, значит, как. — Гость помолчал некоторое время, привыкая к новости, которую сообщил Пафнутьев. — Ну что ж, пусть. Но мы не сдаемся, Павел Николаевич. Будем работать. Не откажемся и от вашей помощи.

— Я тоже не откажусь.

— На это я и надеялся. Есть такой адвокат... Илья Ильич Огородников. Запомнили? Если ему зажать яйца дверью, он расскажет много интересного. Он выходил на нас от имени этой банды.

— А почему бы вам самим не заняться? Я ничего не могу зажать дверью, но вы-то можете?

— Если честно... Нет сил. Требуется время на перегруппировку. И потом... Мы не знаем, кто за ним, сколько за ним, кто он есть на самом деле. Нас и было немного, а стало еще меньше. Если подтвердится, что нет и Левтова...

— Уже подтвердилось.

— Вы так уверенно об этом говорите... У вас есть труп?

— Нет. Я не могу всего сказать, но здесь вы можете верить. Мне незачем пудрить мозги. Вы поделились, я поделился... Возможно, и в будущем сможете кое-что подкинуть... В долгу не останусь.

— Значит, и Костю хлопнули, — с неподдельной печалью проговорил гость. — Ну что ж, пусть так... Это придаст нам сил. — Гость поднялся. — Я могу вам звонить?

— Да, вполне.

— Вы уверены в своей команде? В этом здании? В вашем ведомстве?

— Да. — Пафнутьев помолчал, повертел в воздухе растопыренной ладонью. — В пределах возможного.

— Про вашу контору мне ничего не известно, но есть основания полагать, что в милиции у этих новеньких завелся свой человек.

— Вы уже к ним обращались?

— Можно и так сказать... Запустили утку... Или, как сейчас говорят, вирус... Решили проверить... Как видите, не отказываемся от контактов с правоохранительными органами.

— Так что утка? — спросил Пафнутьев почти безразлично.

— Крякнула.

— Выходили на Шаланду?

— Не так чтобы впрямую. — Гость помялся, ему, видимо, стоило усилий сдержать себя.

— Так, — кивнул Пафнутьев. — Ну что ж... Телефончик не оставите? Или адресок? — Пафнутьев улыбнулся, понимая, что просьба его невыполнима.

— Позже, Павел Николаевич. — Гость тоже улыбнулся, уже от двери. — Мы немного узнаем друг друга, проникнемся доверием... Чего не бывает в жизни. Глядишь, вам все-таки приглянется темно-зеленый джип японской национальности, а?

— Как знать, как знать. — Не поднимаясь из кресла, Пафнутьев прощально помахал рукой утреннему гостю. Потом взял ручку и написал на листке отрывного календаря: «Илья Ильич Огородников, адвокат». — И за то спасибо, — пробормотал он.

* * *

Прошли, миновали времена, когда Шаланда мог сидеть за столом и на пыльной его поверхности рисовать пальцем замысловатые узоры, изображая внутреннее свое состояние — от подавленного, смятенного до восторженно-агрессивного. Перебравшись в кабинет городского начальника, он похудел, стал порывистее, проще говоря, непоседливее. И вовсе не потому, что изменился его характер, ничуть, изменилась криминальная обстановка, и уже не оставалось времени сидеть за столом и водить пальцем по пыли.

Да какая пыль!

По его столу за день проносилось такое количество документов, протоколов, фотографий и прочих криминальных бумаг, что там не то что пыль, там скоро могло вообще исчезнуть лакированное покрытие.

А вот обидчивость в нем осталась, обидчивость и постоянная подозрительность — не разыгрывают ли его, не пытаются ли выставить смешно и позорно. Поэтому доклады и донесения Шаланда выслушивал, как и прежде, внимательно, даже настороженно. И к посторонним присматривался как бы с сомнением, даже к тем, кого знал годы и годы.

— Привет, Шаланда! — радостно приветствовал его Пафнутьев, распахивая дверь и широко перешагивая через порог.

— А ты кто такой будешь? — хмуро спросил Шаланда, отрываясь от бумаг.

— Пафнутьев моя фамилия! Пал Николаичем зовут! В прокуратуре служу.

— Тогда входи, — улыбнулся Шаланда, приподнялся, пожал руку Пафнутьеву, приглашающе махнул в сторону приставного столика. — Все веселишься?

— А жизнь-то какая! Как же мне не веселиться, не балдеть от разных дел! В нашем городе начался откровенный беспредел! Слышал такую песню?

— Да ладно тебе... Чего пришел? — Шаланда исподлобья посмотрел на Пафнутьева, нехотя, с сожалением сложил бумаги в папочку, сдвинул ее на край стола. — Опять что-то не так?

— Да нет, все путем, все идет как надо... Зашел вот поговорить, на тебя посмотреть, себя показать... Вдруг, думаю, уж и забыл, как я выгляжу, а?

— Помню, как ты выглядишь, хорошо помню. А поговорить... Хуже времени ты не нашел? Самый разгар, суета, беготня... Некстати, Паша, боюсь, некстати.

— Прогонишь?

— Прогнать не прогоню, но и сильно радоваться тоже не буду.

— Меня это вполне устраивает. Можешь не радоваться, только не прогоняй. Полчаса выдержишь?

— С трудом, — честно признался Шаланда.

— Пусть так, меня и это устраивает.

— Ох, и хитрый ты, Пафнутьев, ох и хитрый! — покрутил головой Шаланда. — Смотрю на тебя и думаю — неужели есть на свете люди, чтоб хитрее были?

— Что ты, что ты! Мне до тебя топать и топать! — Пафнутьев приложил руку к груди.

— Точно? — простодушно обрадовался Шаланда. — А мне кажется, что и дурноватый я, и недалекий какой-то, и все, кому не лень, ездят на мне, а?

— Брось, Жора! — махнул рукой Пафнутьев. — Ты и сам понимаешь, что это не так. Значит, слушай меня... Секретарша знает, что я здесь.

— Конечно, ты же мимо нее прошел.

— Дай ей такую команду... Пусть все, кто хочет, заходят к тебе прямо сейчас. Твои сотрудники. По любому вопросу. Повторяю — по любому вопросу пусть к тебе свободно заходят. Только она должна их предупреждать... Так, дескать, и так, там у него, у тебя то есть, Пафнутьев из прокуратуры, но можешь зайти, заходи, только не очень долго.

— А зачем все это? — Шаланда приник грудью к столу и внимательно уставился в глаза Пафнутьеву.

— Не хочу мешать твоему производственному процессу.

— Врешь! — убежденно крякнул Шаланда. — По глазам вижу, что врешь!

— Конечно, — легко согласился Пафнутьев. — Давай договоримся... Сделаем, как я тебя прошу, а перед уходом все выложу без утайки. Заметано? Когда зайдет твой человек, ты спокойно решаешь вопрос, с которым он пришел. На меня ноль внимания. Уйдет, мы снова с тобой начинаем обмениваться важными мнениями о криминальной жизни города. Ты одно говоришь, я другое, с другой колокольни... Ну?

— Ох, Пафнутьев, какой же ты хитрый... Мне иногда страшно становится, понимаешь, страшно? — обернулся Шаланда уже от двери.