Этрусская химера - Лин Гамильтон Страница 13

Тем не менее передо мной был шато. Не знаю, какое именно состояние необходимо, чтобы поддерживать замок в пристойном состоянии, однако, что сомневаться, сумма на это уходит внушительная. Возможно, именно этим и объяснялось сегодняшнее нашествие антикваров, одним из которых к моему крайнему возмущению являлся Леклерк.

Невзирая на полученный от Дотти совет, я все-таки постучала. Но, не дождавшись, как и было предсказано, ответа, через минуту-другую распахнула дверь. Она заскрипела словно в кино. Я не удивилась бы при виде какого-нибудь ветхого от старости слуги, медленно шаркавшего ногами к двери, но таковых не было. Дверь находилась в стене одной из округлых башенок, и я оказалась в весьма приятном на вид, отделанном белым и черным мрамором вестибюле перед весьма старинным латунным подсвечником. Далее путь пролегал прямо в столовую, высоко в скругленных стенах были устроены окна из свинцового стекла. Стол и стулья, как и говорила Дотти, оказались великолепными. И я даже пожалела о том, что сказала ей, что не интересуюсь мебелью. Эта столовая самым внушительным образом смотрелась бы в главном торговом зале магазина «Макклинток и Свейн», в этом не могло быть и тени сомнения. На дальнем конце стола обнаружились остатки трапезы — недопитый бокал красного вина, хлебные крошки и тарелка. Стулья — все шестнадцать — выстроились возле стен, а не у стола, в том числе и то кресло, которому полагалось бы пребывать во главе. Наверно, их расставили так, чтобы потенциальные покупатели могли хорошенько рассмотреть стол, да и забыли так.

Следующая комната оказалась гостиной, впрочем, она могла иметь любое предназначение. Дотти говорила, что Годару придется есть на телевизионном столе, если она купит столовую, и в этом она не ошиблась. Вмятины на двух больших и потертых коврах свидетельствовали о том, что прежде комната эта была хорошо обставлена, однако от прежнего великолепия осталось лишь небольшое, но уютное канапе под окном. На противоположной от него стороне комнаты перед великолепным каменным камином располагалось одинокое кресло; столик и лампа вопреки ожиданиям находились не возле кресла, а напротив него. Оставшиеся на стене над каминной доской отметины предполагали, что прежде там висело или большое зеркало, или картина. На столике лежало несколько книг. Странное расположение — кресло по одну сторону камина, лампа и книги по другую. И вдруг я поняла, в чем дело; итак, Буше водил меня за нос, потчуя сказками, в том числе о путешествиях Годара.

Ничего не сказав ему, но пообещав себе сделать это при первой же возможности, я вступила в окутанную мраком следующую комнату. Там было темно и достаточно сыро. Судя по всему, я находилась в самой старинной части шато, укрепленной башне, поднимавшейся вверх на несколько этажей, в стенах которых были устроены бойницы, а не окна. Четырнадцатое столетие, рассудила я, потратив целую минуту на осмысление увиденного. Так вот где Годар держит свои сокровища, или по крайней мере некоторые из них. Возле одной из стен выстроились стеклянные витрины, в которых размещались многочисленные глиняные сосуды.

Рядом находилась какая-то крупная скульптура, и рядом с ней во всем великолепии устроился Беллерофонт. Крылатый конь встал на дыбы, наклонившийся вперед наездник целился вниз. Высоко над моей головой порхала пара птиц, и я заметила, что щели в окнах не закрыты стеклом и что башня находится в своем первозданном состоянии. Я принялась рассматривать коня, однако в следующей комнате послышался негромкий голос.

— Лучше будет в первую очередь переговорить с Годаром, — предложил Буше.

За столом сидел, разговаривая по телефону, мужчина, оказавшийся много моложе, чем ожидала, — лет, примерно, тридцати. Бледность тонкого лица подчеркивали темные длинные волосы, перехваченные на затылке конским хвостом. На нем была белая рубашка без воротника, слегка расстегнутая на шее, и черная свободная куртка. На столе перед Годаром находилось несколько внушительных томов, один из которых был открыт. За спиной его располагался включенный компьютер. Я повернулась к Буше.

— Итак, путешествует по всему миру? — спросила я, заглянув ему в глаза.

— Я и не знал. В общем-то, я не встречался с ним, — Буше отвернулся. — Я только разговаривал с ним по телефону.

Звуки наших голосов заставили Годара поднять взгляд.

— Опять вы здесь, — сказал он без всяких церемоний, увидев Буше. Тот неловко поежился. — Кажется, я говорил, чтобы вы больше не показывались сюда.

— И не встречался? — прокомментировала я негромко. — Наверно, он с кем-то вас перепутал.

— Вы приехали с ним? — спросил Годар, бросив в мою сторону, пожалуй, враждебный взгляд.

— Нет, — ответила я. Позже у меня окажется достаточно времени, чтобы сосчитать все лживые слова, которые мне пришлось произнести за неделю, прошедшую после моей встречи с Лейком, но в то мгновение я даже не обратила внимания на свой поступок.

— Полагаю, я приехала сюда первой, — сказала я Буше словно бы только что увидела его. — Поэтому, не будете ли вы любезны подождать своей очереди снаружи.

Буше, грязный лжец, поспешно ретировался.

— Что вам угодно? — спросил Годар, не снимая руку с телефона. Не скажу, чтобы он сделался приветливым, но все-таки враждебность исчезла из его голоса, как только Буше покинул комнату.

— Насколько я понимаю, вы располагаете некоторыми предметами антиквариата и, возможно, желаете их продать. И если это действительно так, я хотела бы посмотреть, что именно можете вы предложить. Я антиквар из Торонто, — добавила я, опуская свою карточку на стол перед ним.

Годар несколько секунд изучал ее.

— Подождите минуту, — предложил он наконец, указывая на расположенное поблизости кресло. — Я только закончу свой разговор.

— Так что вы сказали?.. — произнес он в трубку. — Нет, ничего на продажу сейчас у меня нет.

Ответ этот звучал не слишком многообещающе. Я не стала опускаться в предложенное кресло, также заваленное книгами, как и вся комната. В кабинете располагались шкафы, заставленные книгами, среди которых были новые, старые, старинные и, вероятно, ценные. Классики мировой литературы здесь были представлены от Шекспира до Виктора Гюго и на нескольких языках. Судя по находившимся возле меня книгам, Годар в первую очередь интересовался оккультной тематикой. «Беседы с Нострадамусом» Долорес Чэпмен располагались на одной полке с собственным трудом Нострадамуса «Центурии и Предсказания». Несколько томов были посвящены астрологии и предсказанию будущего, еще один, насколько я помню, сулил истолковать все тайны Апокалипсиса. У окна пристроился телескоп, самым превосходным образом гармонировавший с книгами по астрологии. Мне было все равно, что он читает и во что верит, однако мрачная башня и ее бледный и болезненный с виду хозяин уже начинали вселять в меня мечту о последних лучах заходившего солнца, даже если возможность увидеть их сочеталась с необходимостью иметь дело с Буше. Тем не менее мне был нужен Беллерофонт, а значит, следовало прежде договориться с Годаром.

Разговор затянулся разве что на пару минут, однако, еще не был готов переходить к делу.