Кот, который сигналил - Лилиан Джексон Браун Страница 13

– Гм-м, – со смесью сочувствия и любопытства пробормотал Квиллер. – Так что же всё-таки произошло? Она сказала тебе, где муж и когда он вернётся?

– Понимаешь, она действительно очень больна и говорит слабым голосом, поэтому разобрать что-либо трудно, я только уловил, что вчера вечером он вернулся домой, а потом снова ушёл. Между нами, но для него, по-моему, в порядке вещей не ночевать дома. В общем, сиделка отобрала у миссис Т. телефон и попросила меня не беспокоить её пациентку. Тогда я спросил, можно ли поговорить с дочерью, но её тоже не оказалось дома. Как я понял, сиделка приходит каждое утро, приятельница – каждый день после обеда, а дочь сидит с матерью вечером и ночью.

– Печально, – сказал Квиллер. – А про события в Содаст-сити ты что знаешь?

– Что и ты, Квилл, я ведь носился задравши хвост, чтобы организовать это вчерашнее шоу на железной дороге…

– И поработал на славу. Всё было прекрасно продумано и согласовано.

– И тут – эта бомба! Поговаривают, что час подозрителен, что это не может быть чистым совпадением.

– А Флойд замешан в политику?

– Почему ты спрашиваешь?

– Нет ли у него врагов среди чиновников из администрации штата? Может, он на выборах поддержал не того, кого следовало?

– Я ничего такого не знаю. Возможно, взятки в разумных размерах он и давал, поскольку без труда получил для своего поезда разрешение на продажу спиртного. Но политика… Нет, политика ему скучна, ведь у неё нет стальных колес и она не бегает по стальным рельсам.

– В сложившейся ситуации мне жаль только тебя, Двайт, – сказал Квиллер. – Будем надеяться, что это ложная тревога.

– М-да… ну… для меня это, конечно, удар ниже пояса. Столько стараний по созданию положительного образа Флойда, и Ламбертауна, и Содаст-сити…

– Ещё один вопрос: Флойд был в поезде во время второй экскурсии, в шесть часов?

– Нет, ему нужно было домой к жене, – по крайней мере, он так сказал! Я же участвовал в обеих поездках и посему наслушался аккордеона на всю оставшуюся жизнь!

– У Арчи штат раскапывает факты, так что, если что-нибудь прояснится, прочтёшь в ближайшем же выпуске. А ты, если что услышишь, не колеблясь поделись этим с сочувственным ухом. И удачи тебе, Двайт, во что бы то ни стало!

– Спасибо за звонок, Квилл. Как насчёт позавтракать вместе на неделе, вот только залижу раны?

На первой странице «Всякой всячины» оказалось не то, что ожидал Квиллер. Заголовок статьи о Прогулочном поезде, напечатанный крупным шрифтом во всю полосу, гласил:

РАДОСТЬ В ПОМОЙКЕ: СТАРАЯ «ДЕВЯТКА» СНОВА НА ХОДУ!

Ламбертаунский кризис замолчали, поместив в нижнем углу страницы коротенькое объявление мелким шрифтом: «С. Б. в Содаст-сити закрыт на ревизию». Никаких тревожных сообщений, – по-видимому, главный редактор решил не давать вкладчикам повода для паники. Такова была газетная политика маленького городка. Райкер, опытный журналист, привыкший работать в ежедневных изданиях мегаполисов, предпочитал заголовки, бросающиеся в глаза, такие, от которых у читателя останавливалось бы сердце и волосы вставали бы дыбом; Джуниор Гудвинтер, родившийся и выросший в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, имел другие понятия, коренившиеся в местных обычаях. Он всегда говорил: «Не стоит сгущать краски».

Квиллер размышлял об этих принципах в закусочной «У Луизы» за бутербродом с ветчиной. Вдруг в кафе вломился Роджер Мак-Гйлливрей и бросился к столику Квиллера.

– Ты, видимо, удивляешься, почему мы как следует не осветили это событие? – скороговоркой выпалил молодой репортер.

– Так и есть. Удивляюсь. Так почему же?

– Потому что освещать было нечего! Джуниору в комиссии устроили обструкцию, а со мной в Помойке никто даже не пожелал разговаривать! Две правительственные машины стояли позади здания ламбертаунской конторы, а на дверях висело объявление с какой-то официальной бредятиной. Сами двери были заперты изнутри и снаружи, и эти сволочи не обращали никакого внимания на мой стук. Они также отказались разговаривать по телефону, когда я позвонил в контору из будки. Перед уходом я снял фасад здания и нескольких старых чудаков, которые стояли на тротуаре и о чём-то растерянно беседовали. Ещё снял крупным планом объявление и номер правительственной машины… Ну, каково для блестящего фотожурналиста? – закончил он с горькой усмешкой.

– Фотографии не напечатаны, – сказал Квиллер, постукивая по столу газетой.

– Знаю, но следовало хоть что-нибудь представить в доказательство того, что я там был.

– А через окно ничего не было видно?

– Только бухгалтеров на рабочих местах, и всё. Но потом я потолковал с этими старыми чудаками и добыл немного уличной информации, которую и представил, но её тоже не напечатали.

– Может, позже, – ободрил его Квиллер. – Так что сказали старики?

– Прежде всего, им нравится Флойд. Он местный и был в средней школе капитаном футбольной команды. Начал работать плотником и сделал миллионы. Им нравятся проценты, которые он платит. Им нравятся электропоезда в вестибюле. Они считают подобные вылазки гадюк из администрации штата подлыми и, может даже, неконституционными. Они не доверяют правительственным службам.

– А ты пытался связаться с секретаршей Флойда?

– Да, но безуспешно. Когда я спросил про неё у стариканов, они захихикали, словно школьники. Но потом сказали, что она живет в Индейской деревне, куда я и позвонил. Никто не ответил. Я поехал к Флойду. Его дома не оказалось, и никто со мной говорить не стал, даже дверь приоткрыли не больше чем на дюйм. Это был абсолютно потерянный день, Квилл. В такие дни мне хочется вернуться обратно в школу и снова преподавать историю детям, которым на неё глубоко наплевать.

После разговора с Роджером Квиллер направился по своим делам в центр города. Как обычно, его то и дело останавливали незнакомые люди, читавшие «Перо Квилла» или узнававшие его по фотографии вверху колонки. Они всегда хвалили его стиль или его усы (необязательно именно в этом порядке). Поначалу он поощрял читательские отзывы, надеясь узнать, что хорошо, а что плохо в его работе, однако ожидания не оправдались, потому как отзывы были примерно следующего содержания:

– Мне так понравилась ваша вчерашняя колонка, мистер K.! Я забыла, о чём она, но очень, очень здорово.

– И как вы всё это придумываете?

– Моя кузина в Делавэре пишет для газеты. Хотите, я вам пришлю вырезки с её статьями?

– Почему вы именно так подписываетесь: «Мистер К.»?

Поэтому теперь, выслушав комплименты, Квиллер коротко благодарил, стараясь не смотреть в глаза собеседнику: ведь именно это подталкивало читателя к монологам о родственниках, живущих в других штатах. Да, он тихо произносил признательное «спасибо» и скромно отворачивался, будто бы смущенный комплиментом. Он стал мастером любезного отворачивания. И в пятидесяти случаях из ста это удавалось.